Вознесение

— Джиллиан не единственная в Проекте Восхождение. На этот раз нам повезло, но при следующем ее взрыве кто-то может серьезно пострадать. Или погибнуть.

— Именно поэтому мы не можем ее отпускать, — настаивал Джиро. — Где еще она сможет получить всю необходимую помощь? Кто еще сможет научить ее контролировать ее силу?

— Ее отец может себе позволить нанять для нее частных учителей-биотиков, — парировала Кали.

— Мы оба знаем, что это не одно и то же, — ответил он, слегка повысив голос. — У них не будет оборудования и ресурсов, которые есть у нас здесь.

— Меня тебе убеждать не нужно, — сказала она, повышая голос вслед за ним. — Не я буду принимать это решение. Все в руках дирекции. И ее отца.

— Грейсон захочет оставить ее в программе, — ответил он с абсолютной уверенностью. — Быть может, он сделает еще одно пожертвование, чтобы убедить совет попечителей оставить ее.

— Дело тут не только в деньгах.

— Ты можешь поговорить с комиссией, — продолжал он, не желая оставлять эту тему. — Скажи им, что Проекту Восхождение нужна Джиллиан. Ее показатели настолько опережают всех остальных детей, что кажется, будто она и не человек вовсе. Мы должны изучать ее. Если мы сможем установить источник ее силы, то сможем вывести людей-биотиков на такие горизонты, которые нам даже не снились!

Кали медлила с ответом. В какой-то степени все, что он сказал, было правдой. Но Джиллиан была не просто подопытным образцом, не просто набором чисел и графиков. Она была человеком, маленькой девочкой с нарушением психического развития, и Кали вовсе не чувствовала уверенности в том, что дальнейшее участие в программе однозначно пошло бы ей на пользу.

— Я поговорю с комиссией, — все-таки пообещала она, тщательно подбирая слова. — Но я не могу обещать, какими будут мои рекомендации. К тому же, они могут просто не послушать меня.

— Ты всегда можешь заставить своего отца поговорить с ними, — сказал он с кривой ухмылкой. — Думаю, его они послушают. Они же ведь назвали эту школу его именем.

— Я не собираюсь впутывать сюда отца, — холодно сказала она тоном, не терпящим возражений.

Несколько минут они лежали молча, потом Джиро заговорил снова, все еще не желая оставлять тему Джиллиан.

— Я слышал, они поместили ее в изолятор.

— Лишь на несколько дней. Хендел подумал, что так будет безопаснее, пока он не разберется со всем этим.

Повисла еще одна долгая пауза, которую снова прервал Джиро.

— Она, скорее всего, напугана. Я бы хотел проведать ее.

Это была противоположная сторона натуры Джиро: сострадательный молодой человек, который беспокоился о настроении двенадцатилетней девочки больше, чем о своих исследованиях. Кали развернулась и поцеловала его в грудь.

— Она обрадуется. Можешь пойти завтра. Я сделаю тебе пропуск.

На следующее утро Кали проснулась с тяжелой от выпитого вина головой. Джиро уже ушел, и, глянув на часы, она с ужасом поняла, что проспала на целый час.

Ты точно стареешь, если после полбутылки вина уже не слышишь будильника, думала она, медленно выползая из кровати.

Только тут она заметила записку на столике, прижатую пустой бутылкой. Прижимая пальцы к пульсирующим вискам, она наклонилась вперед, чтобы прочитать ее.

«Пошел навестить Джиллиан. Выключил твой будильник. Тебе не мешает поспать. Дж.»

Она скомкала записку и швырнула ее в мусорную корзину, направляясь в туалет.

К тому времени как она приняла душ и переоделась, остатки похмелья улетучились из ее головы. Она желала еще раз поговорить с Джиллиан, не вспомнит ли та еще что-нибудь, но сначала ей нужно было проведать Хендела. Она еще раз взглянула на часы — сейчас он должен быть уже у себя в кабинете.

— Как поживаешь, малышка? — спросил Джиро, просунув голову в палату Джиллиан.

Она была одета в больничную пижаму и сидела, выпрямившись, на своей койке, глядя прямо перед собой на пустую стену. Но, услышав его голос, она повернулась к нему и улыбнулась.

Поначалу, когда он только начал работать с ней, Джиро опасался, что она может что-то заподозрить. Ее состояние делало ее более чувствительной к таким вещам, и он боялся, что она может почувствовать тайные помыслы в его интересе к ней. Однако, как выяснилось, реакция Джиллиан была совершенно противоположной — она, казалось, искренне полюбила его.

Джиро составил свою собственную теорию, объясняющую ее отношение. Его буквально завораживали те исследования, которые проводили Церберы в области человеческой биотики; он с нетерпением ждал результатов действия на Джиллиан их последних препаратов. Как следствие, он всегда приходил к ней в приподнятом настроении. Он подозревал, что она чувствовала его эмоции и радостное волнение, что делало ее более открытой и отзывчивой с ним, в отличие от остальных лаборантов.

— Неплохо ты тут устроилась, — сказал он, войдя внутрь и остановившись рядом с ее кроватью.

— Я хочу обратно в свою комнату, — ответила она своим обычным безразличным голосом.