Вознесение черной орхидеи

Прикрываю глаза, благоразумно придержав желание кинуться к нему на шею и расцеловать за эти слова. Вместо этого непроизвольно трусь щекой о пальцы, поглаживающие висок, и да, вашу мать, чувствую себя безумно отчаянной и счастливой в этот момент! Только недовольно хмурюсь, когда он поворачивает русло нашего диалога в недавно пройденном направлении.

- Вернемся к твоим коленям. Как давно это с тобой?

Мне все еще слишком хорошо и беспечно, поэтому так легко задавить убивающую параллель недалеких воспоминаний – жесткая фиксация стальных цепей на жестком полу, безжалостная ломка выбивающей болью по всему телу с эпицентром в суставах… Я гоню прочь эти воспоминания, когда пытаюсь ответить на вопрос максимально искренне.

- Сколько себя помню. Обычно не беспокоят, иногда при беге были болевые ощущения, плюс элементы фитнеса, где весь упор на колени, они вообще мне никогда не давались. Больно. Даже в джаз-фанке блок с перекатом на колене трудно было делать, причем в наколенниках.

- И ты не обращалась к доктору?

Улыбаюсь новому витку тонкого остроумия.

- Я как-то не предполагала, что однажды мне придется большую часть времени стоять на коленях.

В этот раз он не разделяет подобного веселья. Рука замирает на моих волосах.

- Не стоит игнорировать такие вещи. Организм сигнализирует болью не просто так.

Я не могла и не хотела ему пояснять, в каких финансовых условиях пролетело мое детство, где подобные проявления дискомфорта считались второстепенными, а простуды или, упаси боже, пневмонии были поводом для скандала, поскольку дорогие лекарства съедали весь семейный бюджет. Я могла только пожать плечами, признав в нем того сильнейшего, кто сможет взять ответственность за мое хорошее самочувствие в свои руки.

- В начале недели я запишу тебя на консультацию к ревматологу. Лучшая клиника города. И никакие возражения слышать не хочу, если тебе так проще – это мой приказ.

Все-таки напрягаюсь, нарисовав в воображении ужасающий совдеповский шприц с иглой широкого диаметра.

- Не хочу! Там будут колоть. Я не готова!

- Да кто тебе такое сказал? – поглаживание моих волос возобновляется, словно пытаясь забрать тревогу с этими поглаживаниями.

- Училка по биологии… кажется…

- Странно, а почему, скажем, не физрук и трудовик?

Смысл сказанного понимаю не сразу, но, осознав, не могу сдержать открытого смеха. Ловлю его взгляд с подобными искорками ироничного веселья, не распознав в нем в силу своей затмевающей эйфории умиротворенного восхищения и чего-то еще… Того, от чего мое сердце интуитивно забилось быстрее, а откат взбесившихся эндорфинов пустился в более дикий пляс, чем прежде.

- Наверное, на сегодня достаточно. Скоро пойдем спать. Моя девочка устала? – мягкий поцелуй в уголки губ, жмурюсь от удовольствия.

- А вы сами как думаете?

- Какая дерзкая саба мне досталась, - если бы это было произнесено с иной интонацией, я бы затряслась от страха, но сейчас умиротворенное умиление даже в его голосе. Пальцы, скользнув к ладони, переплетаются с моими, а я не могу погасить на губах счастливую улыбку.

- Нет, ни разу не дерзкая! Только расстроенная одним немаловажным фактом… - Юля, нет, кляп точно был бы для тебя спасательным кругом, а не орудием пытки! Выжидаю театральную паузу перед тем, как произнести очередную фразу, смелости которой поразились бы даже камикадзе-парашютисты: – я так и не доставила Хозяину ответного удовольствия.

Если он приятно удивлен (сказать «шокирован» не поворачивается язык), то это внешне ни в чем не выражается. Только я в совершенстве овладела тонкостями ментальной высокочастотной передачи чувств! Напускное равнодушие не может меня обмануть, я кожей чувствую разряды изумленного восторга.

- Ты доставила мне сегодня намного больше удовольствия, чем можешь себе вообразить! Я совершенно спокойно к этому отношусь. Ты устала.

- А у меня есть право настаивать? – черт, я действительно хочу этого до нового прилива дрожи в слегка уставших крыльях, до срыва стрел сладкого безумия в каждой клеточке расслабленного тела, в мельчайших атомах нейронов! Не потому, что это правильно, любезность за любезность, я впервые без давления и следования негласным нормам хочу сделать своего мужчину счастливым до пробирающей дрожи в коленях!

- Я подумываю тебя лишить этого права, – он все еще улыбается, – а также проинформировать мою девочку о том, что я предельно требовательный Дом. Если ты будешь на этом настаивать, я отымею твой дерзкий ротик без всякой пощады!

При подобных словах меня, прежнюю, сдуло бы с кровати силой мощного торнадо. Но я даже не вздрагиваю, ощущая, как всполох живого огня проходит насквозь, прожигая кровь ритмом первобытного возбуждения. Происки внутреннего бесенка-искусителя или начало моего пути на сближение посредством больше не отчаянной, не обреченной храбрости? Поднимаю глаза, даже не удивляясь тому, что вновь наблюдаю более темный оттенок глубокого изумруда в задумчивом взгляде, обращенном на меня сверху вниз.