Вознесение (ЛП)

Чёрт возьми, теперь все они пели песни Свободного Народа. Тошнотворное ощущение скрутило моё нутро. Как же так получилось, что столько людей затянуто в этот культ? Сколько из них знали правду о поступках Свободного Народа? Моя тошнота лишь усилилась, когда я увидела скандирующих детей.

Я лихорадочно искала в толпе Элис. Но высматривая светлые волосы, я заметила нечто иное, отчего моё сердце застучало чаще. Ворон, которого я очень хорошо знала.

Лудд. Ворон Финна пролетел над моей головой, и я последовала за ним, проталкиваясь сквозь толпу гуляк.

Финн стоял в дальней стороне храма, выделяясь ростом среди остальной толпы, и Лудд приземлился на его плечо. Он прислонялся к резьбе, изображавшей крылатого ангела, и его тело выглядело напряжённым, плечи сгорбились, светлые волосы вились за волчьей маской.

Теперь я находилась так близко к нему, на расстоянии каких-то метров.

Затем он оттолкнулся от стены. Я смотрела, как он поднял кулак в воздух и стал скандировать вместе с толпой.

— Альбия вперёд! Альбия пробудилась! — низкий звук его голос разносился над толпой, более громкий и пылкий, чем у остальных. Истинный верующий.

Мои челюсти стиснулись, ярость взбунтовалась в моих венах. «Ты предал меня, Финн».

Я продолжала притворно спотыкаться, но прячась за маской, я отыскивала лучший путь к отступлению. Мы находились далеко от входа, и это проблема. Если я призову ангелов здесь, как они смогут вытащить Финна так, чтобы вся толпа не заметила?

В моей голове начал зарождаться план.

Я проскользнула обратно через толпу и попыталась позвать Лудда, используя тот же трюк, которому научил меня сам Финн. Моё сердце затрепетало, когда я увидела полетевшую птицу. Я продолжала притворяться пьяной, спотыкаться и звать Лудда.

Ворон кружил над моей головой, пока я вела его к выходу.

Подбираясь к двери, я обернулась через плечо. Моё нутро скрутило при виде Финна, пробиравшегося через толпу и смотревшего на свою птицу. На мгновение я испытала лёгкий укол чувства вины. В данный момент он походил на прежнего Финна. Ведомого, привязанного к своему ворону. Лопочущего и ни в чём не повинного.

Но это был уже не он. Он превратился в нечто извращённое, что я уже не могла любить.

Я глянула вверх и с облегчением увидела Лудда прямо надо мной. Оказавшись поближе к выходу, я подала сигнал:

— Отруби башку под холмом, король мёртв, вороны поют!

Я пропела эти строки ещё раз, быстренько оглянувшись, чтобы убедиться, что Финн по-прежнему идёт следом. Я замедлила шаги, чтобы он оказался прямо позади меня.

Самаэль в своей львиной маске крадучись вышел из тени за колонной, двигаясь быстро и подходя к нам обоим сзади.

Я указала на грудь Финна резким взмахом руки. Только тогда Финн заметил меня, остановившись как вкопанный.

Атака Самаэля была быстрой и бесшумной — незаметный, но сильный удар по затылку. Финн повалился назад, на Самаэля.

Соуриал подскочил с другой стороны и обхватил Финна рукой за спину, отчего казалось, будто они поддерживают пьяного друга. Лудд закаркал, хлопая крыльями, но никто, похоже, нас не замечал.

Пока два ангела тащили Финна за дверь, я осознала, что подавила остатки чувства вины в своём сердце.

Глава 23. Самаэль

В темнице Железной Крепости я смотрел на смертного мужчину, привязанного к стулу. Он по-прежнему был без сознания, его грудь медленно поднималась и опускалась.

Инстинкт требовал от меня покончить с ним сейчас же, быстрой и брутальной смертью. Но он здесь не для этого. Он здесь для того, чтобы дать мне как можно больше информации о прибытии Сеятеля.

Несколько свечей висели в подсвечниках на стенах, и отсветы подрагивали на его обмякшем теле. Здесь, внизу, не было окон, которые впускали бы лунный свет — лишь каменный потолок, выгибавшийся над нами, и тесные камеры, в которых смертные когда-то заточали друг друга. Здесь убивали королей и королев, а также бесчисленных изменников.

Сегодня я пролью ещё больше крови. Но это хотя бы будет служить высшему благу.

Ворон смертного порхал по темнице и каркал. Я почувствовал укол жалости к этому существу. Он не должен становиться свидетелем того, что случится с его другом-человеком, но я не мог от него избавиться. Он продолжал находить дорогу внутрь.

Я обернулся, посмотрев на Лилу позади меня, и обнаружил, что её лицо сделалось мрачным. Она казалась очень взвинченной, готовой атаковать в любой момент.

— Ты не обязана при этом присутствовать, Лила, — сказал я.

— Если бы тебя предал один из самых близких друзей, если бы тебя бросили в руках людей, на которых тебя убедили напасть, ты бы действительно упустил возможность понаблюдать за его допросом?

Я повернулся обратно к смертному, теряя терпение. Я мог оборвать его жизнь так же быстро, как задуть свечу, и с таким же отсутствием сожаления. В конце концов, он подделал фотографию, которая убедила Лилу, что я убил её сестру.

Его глаза начали медленно открываться. Выражение озаряющего ужаса отразилось на чертах его лица.