Вознесение (СИ)

Фауст собирался что-то сказать, но Девятая тут же помотала головой, попросив его даже не открывать рот. Она заранее знала, что его слова ей не понравятся.

— Я сыта по горло речами о том, что все будет хорошо, потому что это не правда… — Девятая закашлялась, приготовившись, наконец, закончить свою мысль до конца. — Если это конец… скажи Войду, чтобы он позаботился о Лулу. И пусть скажет, что я нашла свою смерть в битве, потому что мое бессмертие покинуло меня… не дайте ей узнать, что я сдохла, давясь собственной кровью… я не хочу, чтобы она запомнила меня вот такой…

— Я… — Фауст вновь мысленно поспешил рассказать ободряющую речь, но вовремя вспомнил то, что Девятая только что сказала. — Я передам ему, когда найду.

— Хорошо… — еле заметно улыбнувшись, покивала Девятая. — Спасибо.

Глава 7

Андромеда никогда не была любителем экстрима. Сказать по правде, ей было бы куда приятнее, если бы все ее путешествия состояли из любований пейзажами и дегустацией клубничных тортов, рецепт коих часто отличался, особенно если это касалось разных королевств. Но реальность, с которой Андромеда сталкивалась раз за разом, по всей видимости, так не думала. Угрозы, пленение, смерти — это не то, с чем ей хотелось сейчас иметь дело, но выбора ей не давали. И теперь, когда ей довелось в очередной раз испытать на себе настоящий шок и трепет, Андромеда подумывала, чтобы завязать.

Да, завязать с путешествиями, о которых она так мечтала всю свою жизнь. Оставить позади это детское желание увидеть как можно больше мест, как можно больше людей. Все потому, что никакие знакомства не стоили того спектра эмоций, которых ей приходилось испытывать на себе в последние дни. Ей просто хотелось найти Фауста, развернуться на сто восемьдесят градусов и вернуться домой, к своим любимым родителям. Учиться в императорском институте, а после устроится на работу лекарем, и никогда не вспоминать о моментах, когда она гонялась за чудовищами и искала еще большей силы, чем у нее есть. Но, пока что, всему этому было не суждено сбыться.

Способность телепортации Луны ощущалась иначе, нежели уже знакомые Андромеде городские телепорты. Моментальное головокружение, легкая тошнота и чувство потерянности преследовали на протяжении всего ее короткого путешествия.

Когда речь заходит о чем-то хорошем с востока, то это определенно его эстетика. Мраморный храм, витражи, сияющие от прекрасного лунного света — это как раз то, чего Андромеде и хотелось увидеть, когда она прибыла на восток, и как раз в таком ей и довелось оказаться. Она не понимала как, она не помнила когда, но вот она здесь…

Вот она здесь, сидит на мраморном троне, перед которым расположилось множество скамей с людьми, одетыми в одну и ту же мантию, — в ту же самую, которую носила Луна. Разве что оттенки их одежды были менее яркими, чем оттенки жрицы, но это было не столь важно. Важно то, что они все выглядели как следователи чего-то большего, как единое целое. Как служители астрального ордена, стоит предположить. Или же как…

Культисты.

Как Андромеда оказалась на мраморном троне — вопрос десятый, ведь куда было интереснее, кому все эти люди на скамьях молятся, смиренно опустив голову. Ответ можно было найти, если взглянуть на витражи, расположенные как на стенах, так и на потолке: за многолетней историей астрального ордена, в самом конце, расположился тот самый ответ. Было видно, что последние витражные рисунки сделаны совсем недавно, но это было cущей мелочью, ведь куда важнее их содержание, а не происхождение.

На них была изображена девушка с маской волка, над головой которой красовалась то ли луна, поверх которой был наложен магический круг, воплощающий собой заклинание астрального пространства. Она явно была главной фигурой в этом изображении, чуть ли не богиней, коей кланялись и молились те, кто расположился перед ней — люди, или же слуги, облаченные в мантии холодных оттенков. На их лице находились маски, но не маски волков, как на девушке в конце, а маски овец, козлов, оленей, и многих других животных… всех тех, кто могли послужить пищей для волка. Сложив два плюс два, можно было догадаться, что все они символизировали слуг, или же жертву, предназначавшуюся для той, что скрывалась за волчьей маской. И самое неприятное…

Что эта самая маска прямо сейчас была на лице Андромеды. Она заметила ее, когда окончательно пришла в сознание — и тут же сняла, когда поняла, что изображения на витражах отсылаются на нее, случайно или нет. Она подскочила с трона и осмотрелась вокруг, не решившись задать ни единого вопроса, — просто из охватившего ее страха.