Вознесенная грехом

Марсселла обхватила прутья ниже моих пальцев, наклонившись вперед так, что наши лица стали намного ближе. Верхние пуговицы ее шелковой блузки были оторваны, открывая мне вид на декольте и соблазнительную выпуклость груди. Я оторвал от нее взгляд, но встретился с душераздирающими глазами. Я никогда не видел таких голубых глаз, как у Марселлы, с более темным кольцом вокруг радужки. Никогда не видел такой безупречной кожи, почти перламутровой, особенно на фоне ее черных волос. Словно она и вправду вышла из сказки. Из очень грязной^[11] сказки для взрослых. И впрямь Белоснежка.

– Но не поэтому ты не мог оторвать от меня глаз. Мне знаком взгляд, с которым ты смотрел на меня. Можешь отрицать это сколько угодно, но готова поспорить, ты фантазировал обо мне после той ночи.

Я хотел бы, чтобы она ошибалась. Но девчонка была права. Она была настолько красивой, что даже после ночи, проведенной в конуре без доступа к ванной, делала расфуфыренных девушек из клуба похожими на помойных крыс.

– Твоя красота не вытащит тебя отсюда и не спасет.

Улыбка Марселлы стала шире, будто она знала больше, словно была уверена, что ее спасут.

– Даже твой отец не найдет это место, если ты на это надеешься. Он тебя не спасет, – продолжил я.

– Мой отец спасет меня. И он убьет каждого, кто встанет у него на пути. Каждого мужчину, каждую клубную девушку, даже твоего младшего брата. Он убьет их так жестоко, как только сможет, а мой отец самый искусный человек, когда дело доходит до жестокости, Мэддокс. Ты будешь смотреть, как они истекают кровью у твоих ног, а их внутренности будут разбросаны по полу, как конфетти. Грей умрет, и в последние мгновения своей жизни ты будешь слушать его крики и чувствовать вину за то, что навлек это на себя и на него.

Ее слова застали меня врасплох, особенно их ярость и свирепость. Эта девушка не выглядела так, будто избегала темной стороны жизни, но я сомневался, что она когда-либо видела кровь и смерть, во всяком случае, не так, как я.

Ее слова показали и то, насколько внимательной она была на самом деле. Увидев наш секундный разговор, она сразу поняла, как сильно я оберегал Грея, и попыталась использовать мою заботу о нем против меня. Она была хороша и куда более опасна, чем я думал. Мне стоило быть осторожнее рядом с ней по многим причинам.

– Думаешь, что знаешь обо мне все, да? Но ты ни черта не знаешь, Белоснежка, – прорычал я. Брови Марселлы взмыли вверх. – Я знаю, на что способен твой отец. Ты только слышала истории, а я видел его в действии. Я видел, как он расчленял и сдирал кожу с моего отца и его людей, когда я был маленьким мальчиком. Я стоял на коленях в их крови, пока твой папаша кромсал их трупы, как чертов маньяк. Я обделался в штаны от страха, что он найдет меня и тоже убьет. Я продолжаю слышать их крики в своих кошмарах. И ты хочешь сказать мне, будто я не знаю, на что способен твой отец?

Впервые мои слова прорвались сквозь холодную красивую маску Марселлы. Ее лицо смягчилось от осознания, затем понимания и, что еще хуже, сострадания.

Вид более мягких черт ее лица был похож на удар кулака в живот.

Марселла

Я слышала истории, бесчисленные версии этого события. Когда люди моего отца рассказывали мне их, они прославляли папу и его поступки, словно он был сверхчеловеком. Когда посторонние шептались о том случае вполголоса в моем присутствии, даже в их словах слышалось уважение и нездоровое восхищение. И каждый раз, сталкиваясь с этой историей, я испытывала гордость. Сейчас же, впервые в своей жизни, я не гордилась поступком отца. Впервые я увидела другую сторону монеты: очень кровавую, болезненную правду.

Слова Мэддокса были жестокими, но в его голубых глазах я увидела боль, которую вызывали воспоминания. Не хотелось представлять, насколько было ужасно маленькому мальчику смотреть, как убивают его отца, особенно таким жестоким способом.

Я скрывала свои чувства, не желая испытывать жалость к человеку, который меня похитил. Какой бы жестокости он ни подвергся в детстве, это не оправдывало его действия сейчас.

– Тогда ты должен быть разумным и отпустить меня прежде, чем мой отец доберется до тебя, – сказала я.

Мэддокс отошел от решетки.

– Всю свою жизнь я ждал возможности убить твоего отца. И ничто не отнимет у меня это. Ничто.

В глазах Мэддокса не было и тени сомнения. Он собирался довести свой план до конца, и похоже, весь клуб поддерживал его. Их единственной целью была смерть моего отца. Они ни перед чем не остановятся.

– Значит, твои приятели байкеры готовы умереть ради твоей мести?

– Это не только моя месть. Каждый из нас жаждет мести. Твой отец убил целое отделение клуба. Мой дядя потерял своего брата. Ни один из нас не будет отдыхать, пока мы не покончим с Лукой, и каждый из клуба готов умереть за это.

– Вы умрете, – пожимая плечами, сказала я, звуча уверенно, хотя не испытывала уверенности.