Вознесенная грехом

– Люди, которым нравятся собачьи бои, как правило, любят пытать людей. Я не доверяю Коди и Эрлу. А ты?

Я засмеялся.

– Они мне не враги.

– Коди уж точно.

Я пожал плечами.

– Я могу справиться с Коди. – Я не доверял Коди, но в какой-то степени доверял Эрлу.

– Он не перестанет приходить к псарне. Его тянет ко мне. Он терпеть не может, когда его отвергают. В конце концов он получит то, что хочет, Мэддокс.

Я знал, что она права, но не мог позволить ей сделать из нас союзников. Мы не были ими. Она пленница и дочь моего злейшего врага.

Она наклонилась еще ближе, ее голос был низким.

– Тебе правда хочется однажды прийти сюда и узнать, что он взял меня силой? Хочешь, чтобы это было на твоей совести? – Я стиснул зубы. – Ты действительно смог бы жить спокойно, если бы Коди взял то, от чего ты сам отказываешься?

Я отшатнулся, мой пульс ускорился. Ее слова словно проникли глубоко в меня и терзали.

– Не… – предупредил я, но не знал, что сказать. Я развернулся и зашагал обратно в клуб.

Черт, черт, черт.

Марселла Витиелло пыталась водить меня за яйца, чтобы спасти себя, и я почти позволил ей это сделать. Направляясь к клубу, я рискнул еще раз взглянуть на конуру. Белоснежка по-прежнему прижималась к решеткам, наблюдая за мной. Ее волосы были в полном беспорядке, а одежда переживала далеко не лучшие дни, но она выглядела так, словно это было задумано, будто она устраивала причудливую постапокалиптическую фотосессию для Vogue. Стиснув зубы, я оторвал глаза от Марселлы. Становилось все труднее игнорировать ее, забывать о ней. У меня уже не получалось контролировать свои сны, а после увиденного сегодня ситуация определенно не станет лучше. Но мой член был наименьшей из моих проблем. Похотливость Коди – вот гребаная проблема. Увидев Белоснежку обнаженной, он получил кучу новых фантазий, которые собирался воплотить в реальность в какой-то момент. Я не мог этого допустить. Причины, по которым я должен был защищать Марселлу, никак, черт возьми, не относились к делу. Самым важным было вытащить ее из опасности. Ее отец заплатит за свои грехи, а не его дочь. Может, она и была избалованной и жила счастливой жизнью благодаря его прогнившей личности, но это не оправдание для наказания, а я, определенно, последний человек, который должен был судить человека за грязно заработанные деньги.

Расхаживая по крыльцу, я выкурил две сигареты, пока в голове не нарисовался план. Это было рискованно по многим причинам, но единственное, что мне пришло в голову, – это позволить Марселле уйти, однако ад замерз бы быстрее, чем это случилось бы. Она была нашим шансом к падению Витиелло.

Потушив сигарету, я бросил ее в переполненную пепельницу и поднялся в свою комнату, решив поговорить с Эрлом утром. После собачьих боев он был не в состоянии обсуждать что-либо. Я уселся на подоконник. Слова Марселлы крутились в моей голове. Что, если он возьмет то, в чем ты себе отказываешь?

Черт. Я снова провел ночь, наблюдая за ее конурой.

После недолгого утреннего сна я отправился на поиски Эрла, но мне так и не удалось поговорить с ним, потому что он послал меня забрать деньги у одного из наших дилеров. К счастью, Коди не шнырял поблизости, так что мне не нужно было волноваться за Марселлу. Но я волновался, черт возьми.

Вернувшись в клуб поздно вечером, я увидел байк Коди, припаркованный перед домом. Я быстро слез со своего «Харлея» и побежал по тропинке прямо к конуре. Марселла сидела рядом с решеткой и, судя по всему, разговаривала с Сатаной. Собака вытянулась рядом с ней, и только решетка разделяла их.

Успокоившись, я зашел внутрь. Следуя на звук выстрелов по банкам, прошел через черный ход и обнаружил дядю в его любимом кресле-качалке, стреляющего по жестяным банкам, стоящим на пеньках деревьев. Его байкерская жилетка с вышивкой «Президент мотоклуба “Тартар”» висела на спинке кресла. От ее вида моя грудь, как обычно, переполнилась чувствами. Однажды я надену эту жилетку и возглавлю клуб. Долгое время я не рассматривал такой вариант и был уверен, что Грей пойдет по стопам своего отца, но три года назад Эрл сказал мне, что я стану будущим президентом «Тартара», а не Грей. Я был, мягко сказать, удивлен, а Грей опустошен, но Эрл был упрямым мудаком, который не менял принятых решений.

Дядя оглянулся через плечо, а затем продолжил стрелять по банкам.

– Не стой за моей гребаной спиной, это вызывает у меня чертов зуд.

Я опустился в кресло-качалку рядом с ним, но твердо поставил ноги на землю, чтобы оно не раскачивалось. Я ненавидел все монотонное. Предпочитал двигаться только вперед. Чувство преодоления сотни миль на мотоцикле – вот такого рода движения были мне по душе. Конечно, было еще одно телодвижение, против которого я не возражал…

– Выкладывай. Не трать мое время.

– У тебя есть еще какие-то планы на девушку, о которых ты мне не рассказал? – спросил я.

Лицо Эрла исказилось от злости.

– Если и есть, ты узнаешь, только когда я сочту это нужным, сынок.

Я нехотя кивнул.

– Я думал, что это был наш план, наш шанс отомстить убийце моего отца. Думал, что мы заодно, но теперь ты делаешь все по-своему.