Вознесенная грехом

Стянув с меня майку, Мэддокс провел языком по моему соску, убедившись, что несколько раз щелкнул по нему пирсингом. Затем с силой втянул его в рот, посасывая жестче, чем я ожидала. Все внутри меня сжалось от удовольствия. Откинувшись назад, я наблюдала, как губы Мэддокса обхватывают мой чувствительный бутон. Его рука скользнула вниз по моему животу, дразня кожу кончиками пальцев. Я уже была мокрой и отчаянно хотела почувствовать его прикосновение у себя между ног. Это был только наш момент и мой последний шанс. Мы попятились к двери.

Мэддокс обхватил меня через боксеры, скользнув средним пальцем между моими складками по тонкой ткани. Дополнительное трение промокшего материала о чувствительную плоть заставило мое дыхание участиться. Мэддокс медленно растирал меня, полностью испортив нижнее белье, но меня это не волновало. А затем опустился на одно колено.

– Это единственный раз, когда я преклоняю колено перед Витиелло, – прорычал он, но я могла сосредоточиться только на его губах, которые находились так близко к моим трусикам. Мэддокс просунул руку мне под колено и приподнял мою ногу. Моя задница ударилась о дверь, заставив старое дерево затрещать. Мэддокс сдвинул трусики в сторону.

– Капает, – пробормотал он. Затем зарылся лицом в мою киску. Его пирсинг безжалостно дразнил мой клитор.

– Мэд! – крикнул кто-то. Я не узнала голос, потому что мозг был затуманен похотью. Человек забарабанил в дверь, чуть не доведя меня до сердечного приступа, но Мэддокс не отпустил меня. Его лицо оставалось между моих ног.

– Отвали, я наслаждаюсь киской! – крикнул Мэддокс, прежде чем громко всосал мои половые губы.

Я хотела оттолкнуть его, но он щелкнул пирсингом по моему клитору, прежде чем взять его в рот, и я взорвалась. Мои пальцы вцепились в его волосы, когда я прижалась к Мэддоксу, отчаянно оседлав его лицо. Это был почти внетелесный опыт^[19], словно я могла оставить позади весь груз прошлого и страх перед будущим.

Я знала, что тот, кто позвал Мэддокса, все еще стоял за дверью, но мне было уже плевать. Он все равно не доживет до момента, когда сможет рассказать эту историю. Как только моя семья спасет меня, все будут мертвы, и эти байкеры заберут с собой в могилу все, что слышали или видели. Я могла только надеяться, что Мэддокс поймет причину, прежде чем ему придется разделить их судьбу.

Мэддокс выпрямился, и взгляд, которым он одарил меня, был почти прощальным.

– Еще слишком рано прощаться, – прошептала я.

– Не надо, – пробормотал он. Я его поняла. Он не хотел думать или говорить об этом сейчас.

Когда он прижался ко мне, выражение его лица сменилось игривой улыбкой.

– Это правда, что вы, итальянские девушки, должны оставаться девственницами до первой брачной ночи, Белоснежка? Или ты сделала своему жениху ранний подарок?

Я ухмыльнулась, подражая его наигранной беззаботности.

– Тебе придется выяснить это самому, Мэддокс. Но предупреждаю, мой отец убьет тебя за это.

– Думаю, оно того стоит.

Он прижался ко мне. Боже, я никогда не была такой мокрой. Один взгляд Мэддокса возбуждал меня больше, чем часы поцелуев с Джованни.

– Я не буду нежным, Белоснежка. У тебя есть последний шанс сказать мне то, что я хочу знать.

Сейчас я не нуждалась в его нежности. Я нуждалась в нем, в том, что происходило между нами. Вместо ответа на вопрос я сильно прикусила его губу. Мэддокс зарычал, его взгляд стал диким. Он стянул с меня боксеры и поднял с пола так, что мои ноги обхватили его. Затем одним яростным движением вошел в меня так глубоко, насколько позволяло мое тело. Я выдохнула, мои ногти оставили кровавые следы на спине Мэддокса.

Он выдохнул сквозь зубы, его лоб прижался к моему, его грудь вздымалась, губы приоткрылись в быстром вдохе.

– Черт, Белоснежка. Твой старик определенно убьет меня за это.

– Замолчи, Мэддокс. – Один из них точно умрет, но я не хотела думать об этом сейчас. Уже скоро жестокая реальность настигнет нас.

Настигнет его. Внутренние мышцы моих бедер задрожали, когда я привыкла к ощущению Мэддокса внутри себя. Мое тело опустилось на него, позволяя его длине все больше и больше скользить во мне. Я затаила дыхание, когда мой таз прижался к его, и Мэддокс полностью вошел в меня. Его пирсинг прижался к моему клитору, как он и обещал, но дискомфорт не позволил мне ощутить точку G.

– Почему твой идиот жених не лишил тебя девственности?

Я еще глубже вонзила ногти в его плечи, но он даже не вздрогнул.

– Потому что слишком боялся моего отца.

– Ради тебя стоит умереть. Он был идиотом, если не понимал этого.

Мэддокс встретился со мной взглядом, его голубые глаза были полны вызова и темного голода.

– Я не боюсь твоего старика. Когда я встречусь с ним, то скажу ему, что трахнул тебя.

– Нет, не скажешь, – прорычала я, но должна была признать, что меня не волновало то, что этот человек не боялся идти против моего отца. Я лишь хотела, чтобы у нас появился шанс и они оба остались в живых.

Его пальцы запутались в моих волосах, слегка потянув, пока я не обнажила перед ним свою шею. Мэддокс неторопливо лизнул точку моего пульса.