Вознесенная грехом

Я обеспокоенно посмотрела на пса, который расхаживал вокруг Мэддокса, будто только и ждал подходящего момента, чтобы вцепиться в него. Когда Эрл и Коди ушли, я опустилась на колени у решетки.

– Мэддокс, – прошептала я, затем громче. – Мэддокс, очнись!

Его веки затрепетали, но не открылись. Пес обнюхивал его рану. Что, если животное начнет его грызть? Их сегодня кормили? Я не обращала внимания на клетки, когда смотрела из окна комнаты.

– Кыш, – прошипела я, пытаясь отпугнуть пса, но он лишь бросил на меня быстрый взгляд, прежде чем продолжить обнюхивать Мэддокса. – Уходи! – прорычала я, ударяя решетку. Когда это не сработало, я повернулась и схватила свою тарелку с водой. Плеснула водой в пса, и он отскочил. Затем бросился на меня и прыгнул на решетку. Я отшатнулась.

Мэддокс застонал. Часть воды попала ему на лицо. Его глаза распахнулись, и он перевернулся, затем приподнялся на локтях. Он покачал головой, как настоящий пес, прежде чем огляделся. Его пристальный взгляд остановился на кобеле, пытающемся разорвать решетку между ним и мной.

– Вессон, место! – приказал Мэддокс резким голосом, прозвучавшим как удар хлыста. – Место!

Пес послушался и лег на живот, лениво высунув розовый язык. За исключением Сатаны, я по-настоящему не общалась ни с одной из других собак.

– С тобой все в порядке? – спросила я. Мэддокс потер голову, поморщился и поднялся на ноги. Он слегка качнулся, когда подошел ко мне.

– Только голова болит, чертовски сильно.

– Твой дядя очень зол на тебя.

– Да. Он думает, что я предпочел тебя клубу.

Я ничего не ответила.

– Он сказал что-то об особом сюрпризе для меня сегодня.

Мэддокс вздохнул.

– Это одна из причин, по которой я хотел вытащить тебя отсюда.

– Что они сделают?

– Мой дядя хочет набить татуировку у тебя на спине.

Кровь застыла в моих жилах.

– Не думаю, что эта татуировка мне понравится, – сказала я, пытаясь казаться равнодушной, но ничего не вышло.

– Что за татуировка?

Мэддокс покачал головой.

– Скажи мне.

Он крепче сжал прутья, его глаза были свирепыми.

– Я правда не знаю. Они больше не делятся со мной подробностями.

Я кивнула. Мои пальцы коснулись повязки над изуродованным ухом.

– Полагаю, мне повезло, что они не выбрали мой лоб для татуировки. Может, в следующий раз?

– Я больше не могу защищать тебя, – тихо произнес Мэддокс. – Вот почему я связался с твоим отцом и рассказал ему о нашем местонахождении.

Мои глаза расширились, и я прижалась ближе, мои пальцы сомкнулись на его.

– Ты сообщил моему отцу? – Несмотря на его ненависть к папе, – с учетом того, чему он стал свидетелем в детстве, я могла понять его мотивы, даже если и не разделяла их, – он связался с ним ради моего спасения.

– Он может вытащить тебя. У него достаточно людей для этого. И вероятно, он уже в пути. Если немного повезет, ты вернешься домой сегодня.

Мое сердце забилось быстрее.

– А как насчет тебя? После такого предательства твой дядя тебя не простит.

– Уж точно не простит. Он убьет меня после того, как покончит с тобой. Он хочет, чтобы я смотрел, как тебе причиняют боль, потому что знает, как я отреагирую. Но сомневаюсь, что он переживет нападение твоего отца, как и я.

Папа будет пытать и убьет их всех так, как они того заслуживают. Только если я не попрошу его пощадить Мэддокса. Это не входило в план. Изначально я искала доверия и близости Мэддокса ради своего спасения на случай, если отец не найдет меня в срок. Но все изменилось, пусть и не по моей воле. Я не хотела, чтобы Мэддокс умирал. Моя грудь болезненно сжалась при одной только мысли о его смерти. Он не был невиновен, отнюдь нет. Он был виноват в моем похищении, в том, что отдал меня в руки своего дяди. Конечно, его дядя просто послал бы кого-нибудь другого, если бы Мэддокс не согласился, но дело было не в этом.

– Мой отец не убьет тебя, если я попрошу.

Мэддокс прислонился лбом к решетке.

– Зачем тебе делать что-то подобное?

– Потому что я хочу, чтобы ты жил, – просто сказала я. В этом было нечто большее, но я не хотела думать или озвучивать это сейчас.

– Но какой ценой? Что твой отец потребует от меня, если, конечно, он вообще тебя послушает? – тихо спросил Мэддокс.

– Он попросит тебя сжечь свою жилетку, разорвать любые связи с байкерами и как минимум поклясться в верности.

Должно было случиться чудо, чтобы это произошло. Вне всякого сомнения, ненависть отца к байкерам сейчас была безгранична, и Мэддокс находился в самом верху его списка ненависти.

Мэддокс медленно покачал головой, его губы скривились от отвращения, словно сама мысль о том, чтобы сделать что-то из этого, была для него невозможна.

– То, что происходит между нами, это одно, но мои чувства к твоему отцу не изменились.

– Тогда ты должен положить им конец. Это единственный шанс, если хочешь, чтобы мой отец пощадил тебя.

– Лучше умереть с высоко поднятой головой, чем жить, ползая на коленях, Белоснежка. Поэтому я скорее умру, чем встану на колени перед твоим отцом и попрошу пощады.

Я закатила глаза.