Возникновение и развитие научного факта

В то же время происходит иной сдвиг: растет число пассивных отношений, связывающих каждый активный элемент знания с соответствующим пассивным элементом, необходимо вытекающим из предыдущего. Мы уже назвали ранее несколько таких связей, например, использование спирта для приготовления вытяжек есть активный элемент науки, тогда как эффективность таких вытяжек — это пассивный элемент, необходимо вытекающий из подобных действий.

То же самое можно сказать о других областях знания. Например, в истории развития знаний о химических элементах можно выделить две фазы: преднаучную и фазу научной химии. В каждой из этих фаз имеют место как активные, так и пассивные элементы знания.

Сами понятия атома и химического элемента можно вывести из исторических и коллективно-мыслительных характеристик: они, так сказать, являются продуктами коллективного воображения. Но тот факт, что эти понятия имеют эффективное применение в химии, — обстоятельство, которое не зависит от индивидуального познающего субъекта. То, что атомный вес кислорода равен 16, — это устанавливается в соответствии с определенным и почти произвольным соглашением. Но если атомный вес кислорода равен 16, то атомный вес водорода необходимо равен 1,008. Таким образом, соотношение этих двух атомных весов является пассивным элементом научного знания.

Я хотел бы подчеркнуть, что в первой фазе истории развития химического знания количество как пассивных, так и активных элементов меньше, чем во второй. Во всяком суждении, в любом химическом законе есть пассивная и активная части. Чем глубже наука входит в какую-либо область знания, тем больше элементов обеих частей, хотя, на первый взгляд можно было бы предположить, что возрастает только пассивная часть.

Теперь мы можем определить научный факт как понятийную структуру (Begriffsrelation), соответствующую стилю мышления, которую можно изучать с исторической, индивидуальной коллективно-психологической точек зрения, но которую нельзя полностью реконструировать на основании только такого подхода. Здесь мы встречаемся с феноменом неразрывной связи между активной и пассивной частями знания, а также с тем, что обе эти части возрастают вместе с нарастанием количества фактов.

Следует к тому же отметить, что чем более разработана какая-то область знания, чем более она развита, тем меньше в ней наблюдается различий во мнениях. В истории понятия сифилиса мы встречаемся с весьма различными мнениями, тогда как в истории реакции Вассермана это многообразие значительно сокращается и становится еще меньше к тому времени, когда работа над реакцией подходит к концу. Если продолжить наше сравнение с постоянно флуктуирующей сетью, здесь как бы увеличивается число узловых точек и уменьшается пустое пространство, т. е. свободное течение мысли встречает больше сопротивления и ограничивается. Это очень важно, хотя применимо скорее к анализу заблуждения, чем к анализу фактов.

2. НАБЛЮДЕНИЕ, ЭКСПЕРИМЕНТ, ОПЫТ

Открытие как смена стиля мышления. Научный факт как событие в истории мышления и сигнал о сопротивлении мыслительного коллектива.

Существует широко распространенный миф о наблюдении и эксперименте.

Познающий субъект выступает подобно Юлию Цезарю, который выигрывал сражения по формуле veni, vidi, vici[147].Человек хочет что-либо узнать — он наблюдает или ставит. эксперименты, и дело сделано. Даже исследователи, которым случалось выигрывать подобные сражения, верят в эту наивную байку, когда ретроспективно смотрят на собственную работу. Правда, они иногда признают, что первое наблюдение было не совсем точным, но зато уж второе или третье «соответствовали фактам». Столь простые отношения имеют место только в некоторых, довольно ограниченных сферах научного знания, например, в современной механике, оперирующей фактами обыденного опыта, давно и почти всем известными. В новейших, далеко ушедших от обыденного опыта и все еще неясных сферах:-науки, где еще нужно научиться наблюдать и ставить вопросы, дело обстоит иначе (так, видимо, происходило вначале во всех областях научного знания). Так происходит до тех пор, пока традиция, воспитание и привычка не сформируют готовность к стилевому, т. е. направленному и ограниченному, восприятию фактов и деятельности. Так продолжается, пока вопросы в принципе содержат в себе ответы, и нужно только сказать «да» или «нет» или, возможно, найти количественные определения, пока методы и понятийный аппарат заменяют собой большую часть наших мыслительных действий.