Возникновение(СИ)

Но не чудо ли! Возможно ли с тобой ещё чудо?! "Впереди, кажется, что-то маячит, что-то, кажется... да не человеческое ли?" - И бежишь ты тотчас к своему откровению, и позабыв неожиданно о страхе, впервые вылезши из научного, обустроенного погреба! И вот ты у подножия причудившегося волшебства... и узнаешь, узнаешь! О горе! "Да не отсюда ли я начинал! Да ты ли, ты ли это, мой незабвенный оракул? О, как ты отстал, мой счастливый мудрец... на круг отстал, круговой ты, мой седовласый мудрец! Ничего не понимаю. Не верю! Не верю! Такова ли моя роскошная форма? Да это уже и не форма! Не верю! Понимаете ли?.."

И бежишь стремглав далее... но то же. Ещё бежишь - то же. "Лучше бы, наверное, мне умереть; возможно ли ещё мне умереть?! Что же осталось от всего моего познания? Что теперь осталось от моего сердца? Где мой страх? Да не рассмеяться ли мне? Да, по дьявольски рассмеяться? А вот ещё один мой некогда знакомый... друг, коллега, ты ещё идешь, ты идешь со своей этой азбукой? Мы там уже были! Б-ы-л-и! Б-ы-л-и - какое всеобъемлющее, нетленное открытие.... Здравствуй, моя Вечность!"

Собственно, это и есть та самая, обещанная давно, история учёного, непоправимо и по- своему ставшего богом. Вероятно, что такие боги смертны... но никак не их Открытия!

Ну, так будем же верить в Открытие... в вечное Открытие! Потому что теперь вы всё знаете о "богах".

109

Случилась со мной самая обыкновенная история. Идя широкой дорогой по городскому парку, пришлось мне поднять совсем ещё мальчишку, поскользнувшегося на коварной мартовской дороге. Прилегши на грязном тротуаре, он не изъявлял никого желания подниматься. Бежавшая мама, отставшая видимо со своей подругой, остерегала меня: "Да я сама, он же весь грязный, выпачкает!"

Ну так вот, кому приходилось падать уже не в младенческом возрасте (пусть даже при наличии любящих пап и мам), тот знает, что вставать на ноги ему приходилось только самому, т.е. проявлять к такому поступку свою добрую волю.

Но если некий сострадательный затянул моральную и нечеловеческую песнь, и тянет неуклюже твои упавшие взрослые плечи - это дурная и старая история, суть которой сводится к тому, что такое сострадательное большинство (далеко не аристократическое большинство) видит как раз в упавшем - безвольного, бедного ребенка, а не состоявшегося человека, пусть даже находящегося на такой плачевной ступени своего развития. Зачастую тотальные моралисты - люди, выросшие в крайне тепличных условиях, т.е. некоторые весенние и совершенно безвкусные овощи. Им было бы лучше для их истинного человеческого развития - воздать хвалу господу за такую встречу с "опустившимся" и грохнуться рядом; чего, конечно, не мог бы сделать добрый аристократ.

110

Говорят, что при ярко выраженном наличии терпения можно научить курению... самого зайца! Но, как это мы знаем, научить курению... самого человека - наипростейшая задача во всей Вселенной, и даже обучение завязке шнурков иногда дается воспитателю куда сложнее. Конечно, человек - к тому же и венец сообразительности среди его обезьяноподобных родственников, поэтому нелепые привычки, сопровождающие далее всю его жизнь, прилипают к нему в один момент, словно не очень-то и летучий предвесенний снег. Но это только действительно в том случае, когда сам человек или отказывается просто-напросто мыслить (что есть крайне редкий и больной случай), или же отказывается, имея уже едва заработавший интеллект, возиться с некоторыми наработанными мыслями. Последним образом, но как бы сознательно, поступает со своими воспитанниками государство. Оно не желает в серьёзных, смысловых случаях, и по понятным корыстным причинам, возиться с этими воспитанниками, которые тотчас вывешивают на себе самые противные и долгоиграющие долгом привычки, тем самым не просто пристращаясь навсегда ко всякого рода наркотикам, но и выбирая так называемые профессии "по душе", что конечно ужасно приемлемо для государства.

Таким образом, государство плавно опускает "воспитание" до уровня семьи и актерских школ, несмотря на всевозможные университеты и прочие военные школы. Фактически это воспитание и образование уже с давнишних времен является не чем иным, как репликой. Все замечательные образцы человеческих умов или сознательно отодвигали на безопасное расстояние это образование, или не имели его в так или иначе законченном, опасно законченном! виде.

И если я сегодня слышу на улице города рекламу заезжего цирка: "Спешите, спешите! Единственное представление! В программе: обезьяны на мотоциклах..." - то, мне кажется, чтобы "трюки" такие увидеть, совсем не нужно отправляться под купол цирка. Наш очеловеченный цирк куда более экстремален: он даже не по-детски вооружен.

111