Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века

Сосредоточение к этому году крупного собрания исторических и «натуральных» экспонатов в одном месте и послужило основанием для историков считать 1714 г. датой основания первого русского исторического и естественно-научного музея, получившего название Кунсткамеры (от немецкого «искусство», «художество» и «палата», «комната», т. е. палата редкостей).

Кунсткамера становится доступной для довольно широкого круга посетителей и из частного «императорского собрания» превращается в общедоступный музей с самостоятельным штатом и помещением. Штелин описывает это событие следующим образом: «Тогда приказал Его Величество находящимся под начальством лейб-медика Арескина, главного оной кунсткамеры надзирателя, библиотекарю Шумахеру: поелику все в надлежащем порядке учреждено и раставлено, то бы впредь всякого желающего оную смотрегь пускать и водить показывая и изъясняя вещи». Профиль музея, с момента его основания, был определен Петром I как просветительный: «Я хочу, чтобы люди смотрели и учились».

Кикины палаты, в которых разместился Музей, были расположены обособленно от других строений и представляли собой двухэтажное каменное здание значительных размеров. Еще упоминаются «деревянные покои», «светлица, где жил аптекарь» и «ляборатория ветхая с чуланом»

Из дошедших до нас воспоминаний русских и иностранных современников можно сделать вывод, что уже в первой четверти XVIII в. коллекции Кунсткамеры представляли значительный научный интерес. Они включали в себя такое множество редкостей, «что можно было совсем растеряться», и разделялись на натуркамеру, «заключавшую в себе множество замечательных предметов по части естественной истории», «прекрасный мюнц кабинет» (кабинет монет и медалей) и «довольно большую библиотеку». Посетивший Кунсткамеру в 1725 г. немецкий профессор отмечает, что «не мог бы провести своего дня прекраснее».

Уже знакомый нам камер-юнкер Берхгольц оставил в своем дневнике за 1721—1725 гг. обширные записи о поразивших его собраниях Кунсткамеры. Он подробно описывает анатомические, эмбриологические, зоологические, ботанические и геологические коллекции и отмечает, что «такое множество предметов по части естественной истории и самых разнообразных уродов здесь собрано благодаря тому, что в соответствии с царскими указами препровождали в Петербург из всего государства все неестественное и неизвестное в каком бы ни было роде».

В самом деле, Петр, наряду с приобретением крупных собраний, с присущей ему энергией быстро налаживает сбор разнообразных отечественных коллекций, количество которых возрастало с каждым годом. На первых порах характер их определялся правительственными указами.

Так, например, воронежскому губернатору Колычеву посылается предписание «о ловле птиц и диких зверьков по приложенному реестру и приискании в Костинске и других городах великих костей как человеческих, так и слоновых и других необыкновенных». Губернатору Сибири Гагарину предлагается «для пробы из губерний раковин и камышков разноцветных рук какие в каких реках явятца с каждой губернии по пуду, привезав к ним ярлыки с описанием прислать в Санкт-Петербурх».

Февральский указ 1718 г. — «О приносе родившихся уродов, также найденных необыкновенных вещей» — предписывает сдавать губернаторам и комендантам за вознаграждение «каменья необыкновенные, кости человеческие или скотские, рыбьи или птичьи…да зело великие или малые перед обыкновенными, также как и старые подписи на каменьях, жилезье или медии, или какое старое и ныне необыкновенное ружье, посуду и прочее все, что зело старо и необыкновенно».

Характерной чертой этого указа является то, что он не только предписывает сдавать уродов, но и пытается научно объяснить происхождение уродства. «Невежды, чая, — говорится в нем, — что такие уроды родятся от действа дьявольского, чему быть невозможно, ибо един творец всех твари Бог, а не дьявол, которому не над каким созданием власти нет; но от повреждения внутреннего, также от страха и мнения матерняго во время бремени, как тому есть многие примеры: чего испужается мать, такие знаки на дидяти бывают; также когда ушибается или больна будет и проч.». Для стимулирования сбора подобных экспонатов Петр вводит вознаграждения.

В Кунсткамеру со всех концов страны начинают поступать всевозможные экспонаты: меч-рыба, «которая между Мемельским гафом и морем лежала», уродливая овечка, «у которой по сторонам два рта с языками и два глаза, которыми видела», из Выборга «один барашек, у него 8 ног; у другого — три глаза, два туловища, шесть ног», из Тобольска; «младенец, у него три ноги, из Нижнего Новгорода»; «теленок, у него 2 мунстрозные передние ноги», «младенец с двумя головами», из Уфы; «один младенец — глаза под носом и руки под шеей, из Нежина»; «два младенца грудьми и животом срослися, из Ахтырок» и т. д.