Возникший волею Петра. История Санкт-Петербурга с древних времен до середины XVIII века

Посошков Иван Тихонович (16521726) — выдающийся экономист эпохи Петра I, сторонник меркантилизма. В своей «Книге о скудности и богатстве» (1724) он отстаивал всемерное развитие производительных сил страны путем расширения производства отечественных товаров, развития торговли и увеличения товарооборота с другими странами; стоял за организацию в России цехов. Выдвигал прогрессивное для своего времени требование точного определения обязанностей крестьян по отношению к помещикам.

Многим известна история княжны Таракановой, незаконной дочери Елизаветы Петровны и графа Разумовского. Ее объявили самозванкой и обманом вывезли из Италии на корабле. Больная чахоткой, она умерла в конце 1775 г. Императрица восклицает в одном из своих писем:

«Распутная лгунья осмелилась просить у меня аудиенции. Объявите этой развратнице, что я никогда не приму ее, ибо мне вполне известны и крайняя ее безнравственность, и преступные замыслы, и попытки присвоить чужие имена и титулы. Если она будет продолжать упорствовать в своей лжи, она будет предана самому строгому суду».

Образу княжны Таракановой посвящены романы и стихи.

В журнале «Русский архив» за 1877 г. приводятся воспоминания Винского, попавшего в Петропавловку по подозрению в краже из банка крупной суммы. Со двора крепости его ввели в небольшую дверцу, и он увидел огромный сарай, освещаемый лишь одним окошком. С Винского сняли одежду: «Без обуви и штанов повели меня в самую глубь каземата, где, отворивши маленькую дверь, сунули меня в нее, бросили ко мне шинель и обувь, потом двери захлопнулись... Видя себя совершенно в темноте, я сделал шага два вперед, но лбом коснулся свода. Из осторожности простерши руки вправо, ощупал прямую мокрую стену; поворотясь влево, наткнулся на мокрую скамью, и на сей севши, старался собрать рассыпавшийся мой рассудок». Кормили Винского за счет казны так: утром — сбитень с булкой, днем — кашица с говядиной. Стоило все это пять копеек. Позже его перевели в другую камеру— светлую, с большим окном, разрешили свидания и на содержание стали выдавать 25 копеек в день.

В 1790 г. в Петропавловскую крепость посажен писатель Радищев, автор книги «Путешествие из Петербурга в Москву». Прочитав ее, Екатерина воскликнула: «Да Радищев бунтовщик хуже Пугачева!»

Вести дело Александра Радищева она поручила известному своими зверствами начальнику Тайной канцелярии Шешковскому. Радищев, узнав об этом, упал в обморок.

Пока Радищев находился в крепости, его родственники каждый день посылали Шешковскому гостинцы, и, пожалуй, лишь это спасло писателя от пыток. Шешковский ограничился «вопросными пунктами», составленными на основании пометок Екатерины на полях крамольной книги.

В конце XVIII в. в Петропавловскую крепость были заключены студенты Колокольников и Невзоров — по делу Новикова.

Но, как ни странно, в это время среди узников Петропавловки было больше французов.

Мы находим упоминание о неких Дю-Розуа, посаженном за масонские книги, Боно, по поводу которого «Ее Императорское Величество высочайше указать соизволила, чтобы посланного арестанта (из Варшавы), по приезде в город, как наивозможно в ночное время закрытого, чтобы его никто видеть не мог, привезти прямо в крепость». По всей видимости, это был крупный прусский шпион.

Сидели в крепости польские повстанцы и самые разные революционеры, злодеи и основатели религиозных сект...

Не обходилось и без анекдотических случаев. Двое молодых переводчиков иностранной коллегии Стрелевский и Буйда, зная ужас императрицы Екатерины перед Французской революцией, решили на этом сыграть, придумав составить записку на высочайшее имя о методах пресечения возможности такой революции в России. Но сначала они намеревались немножко попугать и сочинили письмо, якобы написанное неким иностранцем: в нем говорилось, что Екатерина — первейший враг Французской революции, и ее нужно отравить, подсыпав яду в кушанье. Стрелевский передал письмо графу Зубову, сказав, что нашел его на улице.

В результате оба друга «загремели» в Петропавловку и немало натерпелись, пока Шешковский не разобрался, в чем дело. Их позже выслали на службу в Польшу.

Сидел одно время в крепости любопытный монах Авель, сочиняющий мистические религиозные проповеди. На допросах он утверждал, что увидел в небесах две книги и только записывает их содержание. Пытался Авель предсказывать будущее. Такая ересь не могла прийтись по нраву Екатерине, и Авеля, после допросов в Петропавловке, велено было держать вечно в Шлиссельбургской крепости.