Возраст дожития

– Надо с собой что-то делать, так продолжаться не может. Если я не справлюсь со своим состоянием, мне не поможет никто, – решила женщина и, захватив этюдник, направилась во двор. Неожиданно для себя она увлеклась рисованием, а когда на рябину, росшую возле забора, села пара воробьев, Марго и вовсе забыла о времени. Рука легко летала по листу, нанося границы теней, общую форму деревьев, листва которых была прозрачна и сквозь нее просвечивало солнце. Она сперва решила сделать работу акварелью и для этого вернуться в дом, чтобы закончить ее, но на улице было тепло, ветра совсем не было, и Марго удивилась собственному решению доделать работу в доме.

– Стоит на улице остаться, тут, по крайней мере, воздух и солнце. Совсем ты, мать, старая стала, вечно домой тянет, готова сидеть у окна точно старуха! – бормотала она, идя за акварелью и водой в дом.

– Рита! – раздалось от калитки. – Это я.

– Светик, заходи. Ты одна или со своими «оглоедами»?

– Пока одна, но если не возражаешь, через пару дней привезу весь выводок. Как Боря? – Светлана Ивановна тарахтела со скоростью пулемета.

– А ты чего такая взвинченная? У тебя все в порядке?

– Прости, мне позвонил Олег, рассказал о том, что там у них в поселке творится. Тебе не велел говорить, но ты же знаешь, от тебя я ничего утаить не могу. Вот и притащилась сама.

– Да я в курсе, случайно услышала разговор двух оперов и поняла, в Борю и в соседей Олега стреляли из одного оружия, пули, во всяком случае ту, что в Борю попала, пока не проверяли, но, кажется, стрелок тот же.

– Как поняла, они что, прямо так и говорили?

– Нет, конечно, но все по времени и месту совпало, оказывается, Борис не единственный, кто пострадал от преступника. Но другие не выжили. Мы даже дежурили около его палаты круглосуточно, боялись, постараются добить.

– Это ты мне говорила, хоть и без подробностей, я вот только в толк не возьму, это маньяк, что ли? Борис просто врач, у него даже клиники своей нет, за что его убивать?

– Света, давай ты в дом пройдешь, а я, наконец, возьму то, за чем шла, что мы с тобой на дороге стоим. Только тише, Анна внучку недавно уложила, тяжело ей с малышкой приходится.

– Конечно, тяжело, возраст никуда не денешь.

– И ты туда же, я борюсь изо всех сил со своей старостью и ленью, а ты еще хочешь мне добавить всяческих сомнений? Не надо, я сегодня с трудом заставила себя пойти рисовать. В последнее время такая апатия навалилась, хоть спи целыми днями, хоть не спи, а все одно, ничего не хочу делать.

– Это потому, что работы у тебя нет и внук сейчас далеко, появится работа, и все нормализуется. Главное, не позволяй себе раскисать и имей в виду, завтра мы идем в Зал им. Чайковского, будем Шуберта слушать. А что касается возраста, так это я не подумав сказала, мы с тобой еще ничего, «в теплом месте к теплой стенке прислонить, так с нами еще очень даже можно… поговорить», – со смехом закончила Света.

– Может, к ним махнем, в смысле к Олегу? Анна с Ксюшей и сами справятся.

– Нет, Рита, думаю, мы им не очень сейчас нужны, Там Стас живет, и потом я хотела к тебе своих внуков привезти, пусть на природе побудут, а то они все по «заграницам» отдыхают, будто дома все уже видели и везде побывали. У нас одна Камчатка чего стоит, слушай, а давай подсоберем денег и на Камчатку съездим. Правда, Ритуль, давай!

– Посмотрим, если по деньгам получится – съездим, или на Байкал, я там ни разу не была. По Европе поездила, по Северной Африке тоже, даже в Латинской Америке побывала, а у нас мало видела. Пока живы и на своих ногах, надо восполнять пробел.

– Решили, откладываем деньги на поездку по стране, а пока дай кофе и, желательно, еще что-нибудь съесть. Утром не позавтракала, а теперь есть хочу.

Почти сразу на кухне появилась Анна Ивановна. Вид у нее был измученный, Света мгновенно устыдилась своего румяного лица и начала усиленно ухаживать за приятельницей.

– Светочка, ты за мной не ухаживай, я сама справлюсь, лучше расскажи, что в мире нового.

– Понятия не имею. – Светлана Ивановна, которая давно не интересовалась новостями и прекрасно обходилась без телевизора, недоуменно уставилась на собеседницу.

– Не пугайся, я знаю о твоей нелюбви к средствам массовой информации, я спросила об общих знакомых, а вовсе не о мире в целом.

Но тут кофемашина возвестила об окончании процесса, и женщины занялись приготовлением завтрака и обеда одновременно, рассудив, что ели они давно, можно и пообедать. Вечером приехала уставшая, но довольная Ксения. Она сообщила, Борис поправляется, угрозы для жизни нет, недели через две его выпишут. Завтра она дома, будет целый день с малышкой.

– Ты, наверное, совсем тут вымоталась? – посмотрев на мать, проговорила Ксения. – Давай-ка ты куда-нибудь сходишь, например в театр.

– Уж лучше пусть с нами идет, завтра будем Шуберта слушать. Думаю, мы сумеем лишний билетик купить. А нет, так она успеет в любой театр добежать, начало концерта в шесть, и главное, это самый центр.

– Спасибо, Света, только я лучше завтра отосплюсь.

– Не выйдет, мам, только если ты в Москву уедешь, сама знаешь, Сонька не даст тебе покоя.