Возраст зрелости. Время мудрых, счастливых и немного святых

Наши старики несколько по-другому живут, они привыкли ходить на работу, бегать, трудиться, суетиться. Они очень болезненно переживают невозможность быть полезным. Выход в тираж это называется. То есть только что он бегал, бегал и вдруг – остановился. Без работы наши старики начинают чахнуть, им непривычно безделье, у них другой модус поведения. Просто сесть для них значит – развалиться на части и быстро умереть. Они должны ходить в гараж, ремонтировать машину, возиться с внуками, продолжать работать хотя бы на полставки, потому что они привыкли быть постоянно заняты, это деятельные старики. Это неплохо, но это совсем другое. Это не библейский образ поведения. А библейский образ поведения предполагает созерцание. Старость должна научиться созерцать. Она должна размышлять, вспоминать, говорить и думать. Старость должна молиться. Внуки, пожалуй, это то святое, которое старости остается.

Библейский образ поведения предполагает созерцание. Старость должна научиться созерцать. Она должна размышлять, вспоминать, говорить и думать. Старость должна молиться.

Пространство Священного Писания насыщено целым рядом священных стариков, которые ценны как советчики. Когда их не слушают, происходит катастрофа. Когда умер Соломон и его царство унаследовали его дети – Ровоам, в частности, он должен был стать царем над Израилем, – старейшины Израилевы пришли к нему с советом и сказали: «Мы говорили твоему отцу, он слушал нас, послушай и ты. Нужно ослабить налоговое бремя. Говори ласково к народу, обратись к нему, как к любезным тебе людям, и они будут рабами твоими во все дни». А молодежь спесивая внушила Ровоаму следующее: «Скажите им, что мизинец мой толще чресл отца моего. Отец мой бил вас плетками, а я буду бить вас скорпионами». То есть поступи с народом сурово, чтобы он боялся тебя и слушал. Ровоам послушался молодых и сказал дерзкие слова израильтянам. Израильтяне ответили: «Сын Давида, знай свой дом!» То есть он будет командовать только теми, кто из дома Давидова. Сказав так, израильтяне разошлись по шатрам своим. Вскоре наступил раскол в израильском государстве, который никогда больше не уврачевался. Израиль раскололся на две большие части. Давид остался со своим домом, и дети его – с ним, а все остальные пошли в другую сторону. Произошло крушение единого государства Израильского, которое никогда больше в истории не было уврачевано – из-за одного дерзкого совета молодых. Нужно слушаться стариков, которых жизнь научила и которым ты доверяешь. Это главная библейская нагрузка, которая возлагается на людей поседевших. Седину нужно понимать через отблеск славы Божией.

Рассказ одной древней души о Ное и потопе

Помню, что вода пошла внезапно. И ее сразу было так много, что казалось – она льется не из туч, а из опрокинутых ведер. Не было так, как бывает обычно: захмурится небо, упадут первые капли, потом пойдет дождь и вскоре закончится. Нет! Сразу как из ведер! И до чего же вместительны эти ведра!

Я вспоминаю, вспоминаю тот кошмар, и он медленно возвращается.

День сменяет ночь, и ночь сменяет день, а потоки литься не перестают. Небо словно приблизилось к земле плотным ковром, приблизилось, словно вооруженное войско, и мы в ужасе потеряли счет дням.

Солнца не видно. Вскоре уже никто не помнил и не понимал, сколько дней прошло с тех пор, как это началось. Три? Пять? Восемь? Дней, недель. А может, мы уже родились в этой воде и скоро у нас вырастут необходимые плавники, чтобы навеки жить в водной стихии? Скорее бы они выросли, если это так. Иначе всякая плоть захлебнется, набухнет от воды, посинеет, вздуется, станет отвратительной.

Старики поняли все первыми. Они сели на месте и, опустив головы, подставили костистые плечи холодным потокам. Они приготовились умирать.

Дети, которые вначале громко плакали, и женщины, которые несколько дней голосили, уже давно затихли. Как избитое плеткой животное, мы поняли, что ни плачем, ни криком делу не поможешь. И бежать некуда. Небо всюду пойдет за нами, не переставая лить на наши головы бесконечные потоки воды.

Всем холодно. Все мокры насквозь, и лучше оставаться голым, чем носить на себе тяжелые и мокрые одежды – шкуры или ткани. Но голым человек долго ходить не может. Он зябнет, его трясет, он сходит с ума от холода и страха. Плавники не вырастают, и чешуя не покрывает нашу плоть. Вместо этого мы синеем, как живые мертвецы, стучим зубами, как ожившие скелеты, и месим ногами грязь, не зная, куда бежать и что делать.