Возрастные кризисы

Рик: «Помню, я говорил Джинни, что моя работа будет отнимать много времени и что я надеюсь стать известным в городе и работать для улучшения Нью-Йорка, — необязательно как политик, возможно, в какой-то смежной области, „на задворках“».

Джинни: «Скажешь тоже, „на задворках“! Когда мы поженились, наша общественная жизнь была связана с партиями, которые мы выбирали. Окружающие всегда связывали твое будущее с политикой. И мы обсуждали, нужно ли тебе идти работать в Министерство юстиции. Вот так мы представляли себе нашу жизнь».

Рик: «Ого. я слышу, что Джинни свела все к партиям и политическим дискуссиям. Я не думаю, что хотел стать следующим сенатором Кеннеди».

Джинни: «Ты привык, что люди смотрят на тебя как на развивающуюся личность и как на человека, имеющего собственный взгляд на вещи».

Рик: «Действительно, некоторые друзья моих родителей хотели поддержать меня и предложили мне выставить мою кандидатуру вместо отца».

Джинни: «Да, они стали включать в свои планы и меня. Они спрашивали: „Как вы с Риком представляете свое будущее в политике?“ Я представляла свое будущее как участие в выборной кампании и решении вопросов. Я хотела бы что-то сказать и хотела, чтобы меня выслушали».

Рик: «Вот это да! Я не понимаю, как Джинни пришла к такому результату. Я все оценивал иначе. Я представлял ее больше в роли хозяйки. Моя цель была делать то, что я теперь делаю. Однако у меня не хватает времени, чтобы реализовать мои планы».

Вот пример того, как по-разному два человека видят одну и ту же мечту. Джинни представляла себя в политике через своего мужа. Брачный союз казался ей более удобной формой для осуществления своего желания занимать активную гражданскую позицию и добиться, чтобы ее выслушали. Поэтому она выбрала из всех обсуждений то, что представляло Рика как кандидата. Рика же со своей стороны увлекала независимая женщина, делающая достойный вклад в те добрые дела, которые он собирался совершить. Однако в действительности он хотел, чтобы у него была жена, которая, родив сына, продолжила бы его фамильную династию и поддержала его на пути к достижению успеха, признания, богатства. Поэтому он запомнил ее шутку насчет одиннадцати детей.

Почему Джинни не пошла учиться в университет? Кто не пускал ее? Или она чего-то боится?

Рик: «Я не помню, что советовал Джинни поступать только в один из ведущих университетов».

Джинни: «А разве ты мне этого не говорил?»

Рик: «Я не отрицаю. Я просто этого не помню».

Предположим, Джинни заговорила бы об учебе в университете сейчас?

Рик: «Великолепно. Но, по правде говоря, я не думаю, что она стала бы хорошим адвокатом. Я помню, что уже говорил ей это. Я не буду ее спонсировать».

А в чем, по мнению Рика, его жена была бы действительно хороша? И что она должна делать, чтобы ему было удобно?

Рик: «Я заметил, что ей удаются две вещи: она очень хорошо ладит с детьми (думаю, она прекрасный учитель), и, мне кажется, у нее есть способности к административной работе и организаторской деятельности. Но стоящего адвоката из Джинни не получится, она не очень хорошо владеет языком».

На Рика большое влияние оказал профессор, внушивший ему мысль о том, что мастерство адвоката неразрывно связано с мастерством письменного изложения. А разве нет других адвокатов?

Рик: «Лучшие адвокаты в моей фирме хорошо излагают свои соображения на бумаге».

Боялся ли Рик, что Джинни станет таким же адвокатом, как и он?

Рик: «Не могу сказать, что я не чувствовал внутренне угрозы. Джинни кажется, что она была».

Джинни: «Однажды он сказал мне, что неудача раздавит меня. Поэтому лучше вообще не пытаться. Он также сказал, что три года напряженной учебы несовместимы с выполнением обязанностей жены».

Рик: «Позвольте мне вставить слово. Уверен, я говорил ей о том, что посвящал себя учебе полностью. Это можно было сравнить с ее преподаванием».

Джинни: «Здесь наши позиции определились. Я теперь жена и мать, поэтому должна защищать дом. Отстаивать то количество времени, которое Рик уделяет мне и сыну. Таким образом, я имею право быть его совестью в этом плане. О да, и защищать его здоровье».

Рик: «Я вижу, мы расходимся во мнениях. Мое отношение объясняется тем, что я хочу добиться успеха как в материальном плане, так и в плане создания своего имиджа. Я не вижу ничего неправильного в подсчете рабочего времени. Я много работаю, но это нормально для нашего офиса».