Возроди меня

– Знаешь, я тебе этого не говорил, – начинает он, глядя куда-то мимо меня. – В ту ночь… Я хочу, чтобы ты знал – для меня многое значит то, что ты тогда сказал.

Я, прищурившись, смотрю вдаль.

Сложно извиняться за попытку кого-то убить, но я попробовал. Я сказал, что понимаю Кента – его боль, гнев, его поступки, – и добавил, что, несмотря на давление нашего папаши, он вырос гораздо лучшим человеком, чем я.

– Я говорил искренне, – отзываюсь я.

Кент постукивает по губам сжатым кулаком. Кашлянув, он хрипло говорит:

– Мне жаль. Все пошло наперекосяк, буквально все. Такой бардак…

– Да, – соглашаюсь я.

– И что нам теперь делать? – он наконец поворачивает ко мне голову, но я не готов посмотреть ему в глаза. – Как… исправлять? Мы сможем это исправить? Не слишком ли все далеко зашло?

Я провожу рукой по ежику на голове.

– Не знаю, – очень тихо отвечаю я. – Но мне бы хотелось.

– Да?

Я киваю. Кент, сидя рядом, кивает несколько раз.

– Я еще не готов сказать Джеймсу…

– Да? – удивляюсь я.

– Не из-за тебя, – быстро говорит он. – Я не о тебе волнуюсь. Просто, чтобы объяснить, придется лезть в дебри. Я не знаю, как сказать Джеймсу, что его отец был чудовищем… Я вообще считаю, ему не нужно об этом знать.

Я поворачиваюсь к Кенту:

– Джеймс не знает? Ничего?!

Кент качает головой.

– Он был совсем мал, когда умерла наша мама, и я всегда старался держать его подальше, когда рядом обретался отец. Я ему сказал, что родители погибли в авиакатастрофе.

– Впечатляет, – слышу я свой голос. – Весьма великодушно с твоей стороны.

Кент продолжает треснувшим голосом:

– Господи, ну почему я так расстроен его смертью? Почему мне не все равно?

– Та же проблема, – качаю я головой.

– Да?!

Киваю. Кент прячет лицо в ладони.

– Он все так испортил…

Кент дважды всхлипывает – две резкие попытки сдержать эмоции. И все равно я завидую его природной открытости. Вытащив носовой платок из внутреннего кармана куртки, протягиваю его Кенту.

– Спасибо, – с трудом говорит он.

Я снова киваю.

– А… что с твоими волосами?

Я настолько не ожидал этого вопроса, что едва не вздрогнул. Я думаю рассказать Кенту все от начала до конца, но мне не хочется, чтобы он спрашивал, зачем я вообще подпустил Кенджи к своим волосам, и тогда мне придется объяснять, что Джульетта очень просила подружиться с этим идиотом. По-моему, о ней нам пока говорить не стоит. Поэтому я коротко отвечаю:

– Маленькая неприятность.

Кент приподнимает брови и смеется:

– Понятно.

Я с удивлением смотрю на него.

– Все нормально, кстати, – говорит он.

– Ты о чем?

Кент уже сидит прямее, подставив лицо солнцу. Я впервые замечаю в нем черты моего отца – и мои.

– О вас с Джульеттой, – отвечает Кент.

Я застываю на месте.

Он смотрит на меня:

– Да правда же, все нормально.

– Не уверен, что мне было бы нормально, окажись я на твоем месте, – вырывается у меня.

Кент улыбается, но улыбка выходит печальной.

– Ближе к концу я вел себя с ней отвратительно, – признается он. – Ну и получил, что заслужил. Но дело не в ней… – он смотрит на меня краешком глаза. – Я уже давно был на грани. Я был несчастен и жил в огромном стрессе… – он пожимает плечами и отворачивается. – А открытие, что ты мой брат, едва меня не доконало.

Ошеломленно моргаю.

– Да, – смеется Кент, качая головой. – Теперь это кажется глупостью, но тогда… Я, видишь ли, считал тебя социопатом и боялся, что, узнав о нашем родстве, ты попытаешься меня прикончить.

Он нерешительно поглядывает на меня. Ждет. С некоторым запозданием я понимаю, опять-таки с удивлением, что Кент ждет от меня возражений.

Но я вполне понимаю его опасения.

– Ну, я же попытался один раз тебя убить.

Глаза Кента округляются:

– Вот об этом говорить еще рано. Это пока не смешно.

Отвожу взгляд.

– Я и не пытаюсь острить.

Чувствую на себе взгляд Кента – изучающий, пытливый. Наверное, гадает о скрытом смысле моих слов. Или прикидывает, что я за птица. Или то и другое сразу, не знаю. Мне трудно угадать, о чем он думает. Надо же, обладать уникальной способностью считывать чужие эмоции – но только не у Кента! Рядом с ним я чувствую себя не в своей тарелке – будто я вдруг ослеп.

Наконец он вздыхает.

Я словно случайно прошел какое-то испытание.

– Ладно, – говорит он как-то нерешительно. – Я был уверен, что рано или поздно ты меня достанешь, и думал только об одном: не станет меня – Джеймс тоже не выживет. Я ведь весь его мир, понимаешь? Убьешь меня – убьешь и его. – Он смотрит на свои руки. – Я перестал спать по ночам, не ел. Я сходил с ума. Я не мог справиться с собой, с ситуацией, а ты, можно сказать, жил с нами… А Джульетта… Я… – он вздыхает, громко и долго. Прерывисто. – Я повел себя как сволочь. Я все свалил на нее, винил ее во всем. За то, что ушла, когда она была единственной, в ком я был уверен. Это моя вина, мой личный «багаж». Мне еще многое предстоит обдумать… – говорит он наконец. – У меня, видишь ли, проблемы с теми, кто меня бросает.