Возроди меня

Я не знаю, когда это началось.

Я не знаю, почему это началось.

Я не знаю ничего ни о чем, кроме крика.

Мать закричала, когда поняла, что не может больше дотронуться до меня. Отец закричал, когда понял, что я сделала с матерью. Родители кричали, когда заперли меня в моей комнате и велели благодарить – за еду, за гуманное отношение к чудовищу, которое не может быть их ребенком. За деревянную линейку длиной в ярд, которой они отмеряли расстояние, ближе которого мне запрещалось подходить.

Я сломала им жизнь, сказали они мне.

Я украла их счастье, убила надежду матери снова иметь детей.

Я что, не вижу, что я натворила, спрашивали они. Я что, не вижу, что я разрушаю все, к чему прикасаюсь?

Я так старалась восстановить то, что разрушила. Я каждый день пыталась быть тем, что они хотели видеть. Я постоянно хотела стать лучше, но не знала как.

Я уже знаю – ученые ошибаются.

Земля плоская.

Я в этом уверена, потому что меня сбросили с края, и я вот уже семнадцать лет держусь из последних сил. Все эти годы я стараюсь вскарабкаться обратно, но бороться с силой тяжести невероятно сложно, когда никто не желает подать тебе руку.

Когда никто не желает рисковать, коснувшись тебя.

Из дневников Джульетты в психиатрической лечебнице

Я уже сошла с ума?

Это уже произошло?

Как мне узнать наверняка?

Из дневников Джульетты в психиатрической лечебнице

И было несколько мгновений абсолютной, чистейшей тишины перед тем, как все взорвалось. Сперва я даже не поняла, что наделала. Случившееся не укладывалось в голове – я же не собиралась убивать этих людей!

А потом меня вдруг проняло сокрушительное осознание того, что я только что истребила около шести сотен людей в зале.

Это казалось невозможным. Может, они притворяются? Я же не стреляла в них, и силы особой не прикладывала, и руками не двигала. Я лишь долго, яростно кричала.

– Перестаньте! – вырвался у меня вопль, и я зажмурилась: легкие наполнились гневом, печалью, страшной усталостью и разочарованием. Весь ад последних недель, вся боль прожитых лет, ложные надежды, предательство, потери…

Адам, Уорнер, Касл…

Мои родители, реальные и воображаемые…

Сестра, которую я, наверное, никогда не увижу…

Ложь, из которой скроена моя жизнь. Угроза ни в чем не повинному гражданскому населению Сектора 45. Ожидающая меня неизбежная смерть. Отчаяние от того, что у меня столько силы – и никакой власти…

– Пожалуйста, – вопила я, – прекратите, перестаньте!

А теперь – еще и это.

В ушах шумит, как от ветра, и я наблюдаю за происходящим будто со стороны. «Я не могла убить столько людей, – думаю я, – это невозможно, невозможно, никак невозможно, я только открыла рот закричать, и вдруг – такое…»

Кенджи пытается мне что-то сказать – вроде бы «надо убираться отсюда, быстрее, шевелись», но я приросла к полу. Я как в тумане – не в состоянии ставить одну ногу перед другой. Кто-то меня тащит, заставляя двигаться, и тут раздаются взрывы.

Мое восприятие мгновенно становится четким.

Ахнув, я оборачиваюсь в поисках Кенджи, но его нет. Рубашка Кенджи промокла от крови, его куда-то волокут, и глаза у него полузакрыты.

Уорнер стоит на коленях, и руки скованы наручниками за спиной.

Касл без сознания лежит на полу, и из его груди обильно течет кровь.

Уинстон все кричит, и его, кричащего, куда-то тянут.

Брендан мертв.

Лили, Иан, Алия мертвы.

А я пытаюсь пробиться к своему несчастному разуму, избавиться от шока, сковавшего тело. Голова кружится.

Краем глаза замечаю Назиру, опустившую голову на руки. Кто-то трогает меня за плечо, я буквально подскакиваю – и отшатываюсь.

– Что происходит? – спрашиваю я неизвестно кого. – Что случилось?