Возрождающийся

Конюхи напрягать меня работой сразу перестали, и следующие два я предавался безделью, размышляя, отчего моя интуиция молчит? По всему получалось, что не так всё плохо. Попал я в приличный дом. Господин богат, меня сытно кормят, есть крыша над головой.

А когда познакомился с младшим сыном знатника, то совсем успокоился. Венер был младше меня на год. Господин Раковский сына любил и баловал. Меня определили мальчишке в личные слуги.

– Эй, Белый, принеси воды! – командовал он мне. – Не хочу воды. Отвар, да побыстрее! – И буквально через минуту: – Что ты принес?! Я же сказал – холодной родниковой воды.

Тетушка, двоюродная сестра господина Раковского, с умилением наблюдала за этими командами. Я терпел, поскольку мне несложно было пробежаться к колодцу, оттуда на кухню, снова к ведру с водой. Главное, что других физических наказаний не было. Через пару недель игрушка в моем лице младшему Раковскому надоела. Он предпочел другие развлечения. Правда, недолго. Виноград наемные работники собрали. Был устроен большой праздник (хороший, сытный, мне понравился), а потом приехали два учителя из столицы и занялись воспитанием подростка.

Мое присутствие на уроках было обязательным. Кто же еще принесет учебник, поднимет с пола карандаш, подставит спину, чтобы уставший господин положил на нее ноги? Учиться Венеру совершенно не нравилось. Он скучал, не хотел понимать и разбираться в арифметике. Учитель по точным наукам в первую очередь проверил полученные ранее знания и высказал свое откровенное мнение. За что и был сразу уволен.

Преподаватель словесности и истории оказался мудрее. Мужчина имел благородную седину и наверняка большой опыт работы с богатенькими детишками. Нудным и гнусавым голосом он зачитывал урок, не обращая внимания на то, чем развлекается ученик. Я в это время мог изображать «лошадку», которую кормят овсом, или скачущего зайца, или еще кого-то, кто скрашивал Венеру скуку на уроке. Давалось мне это с трудом. Мало того, что я взрослый человек, который еле сдерживался, чтобы не надавать подзатыльников мелкому недоумку, но и роль раба меня не устраивала.

Уговаривал себя, что это ненадолго. Мне бы пару лет продержаться. Повзрослеть, набраться сил, тогда можно и в бега податься. Ссыкотно, конечно, бежать с клеймом. Пойманным рабам обычно отрубают руку до места клейма. Дальше на выбор хозяина: могут повесить или забить камнями. Чуйка с моим планом подождать была согласна. Только каких мне сил стоило не сорваться на этого господинчика, словами не передать!

В конце осени приехал новый учитель по точным наукам. Высокий, тощий господин без особых эмоций оглядел ученика мутным взглядом и применил новую методу обучения. Я оценил. Моя шкура тоже.

К примеру, Венеру задавалось простейшее упражнение на умножение. Тот, как обычно, его игнорировал. Тогда господин Ольхард спрашивал меня. За все время, что я проводил в классе, местную систему цифр уже освоил и отвечал без ошибок.

– Доведу до сведения вашего батюшки, что даже грязный раб запомнил то, что ваша милость не смогла освоить, – все так же, без особых эмоций, сообщал учитель Венеру. Это подействовало.

– Не смей быть умнее меня! – лупил меня линейкой Венер. – Не смей!

– Ещё доложу, что вы лично рукоприкладствовали, – не меняя интонации, добавил господин Ольхард. – У вас имеются для этого слуги.

Раньше мне достались только тумаки и подзатыльники. Впервые за время моего пребывания в рабах меня профессионально сек розгами слуга. Во многом оказалось познавательно. По ходу дела я узнал, как правильно розги замачивать, какие лучше брать. Попутно пришел к выводу, что для плетения корзин эти розги тоже сгодятся.

– Ты не смотри, что веточка тонкая, – поучал меня слуга. – Полтысячи ударов, и помереть даже взрослый может.

Больше на уроках я не высовывался со своими знаниями. Запоминал, конечно, но отвечать не спешил. Несколько раз преподаватель точных наук пытался меня сам отлупить.

– Тупой я, не помню, – бурчал в ответ.

– Тупой, тупой, а я умный! – радовался Венер.

Как бы ни было, но метод преподавания сработал. Хоть и нехотя, но младший Раковский усваивал математику, а я получал люлей. Чуйка перманентно ныла, намекая, что здесь мне не место. Я и сам понимал, что «мы не рабы, рабы не мы». Но уходить куда-то в леса в разгар снежной зимы было верхом безумия. Географию мелкому барчуку тоже преподавали. Благодаря ей я наконец сориентировался в мире.

Глобус походил на тот, который я помнил. Только немного отличались очертания материков. Северную и Южную Америки разделял широкий пролив. Черное и Каспийское море, напротив, были связаны в один водный бассейн. Остров Великобритания был по размеру меньше. То есть моря и океаны на этой Земле тоже преобладали.

Те горы, что мне рекомендовали преодолеть родственники Данира, скорее всего Карпаты. Перебравшись через них, я должен попасть куда-то на территорию современной мне Украины. Между прочим, до границы не так-то и далеко от моего нынешнего местопребывания. От силы двести километров. Но зимой через перевал путь закрыт.