Возрождение

– Я все сделаю! И флаг сошьем и повесим, материал же есть?! И вывеску я почищу, и дорожки… и расписание напишем новое, теперь ведь надо, да?! И ты мундир свой будешь носить, чтобы тоже как положено… нечего бояться и прятаться тоже нечего… ну, дед! Дед, они же оружие нам оставили, и патроны! И даже дрезину мы с тобой наладим, они же оставили горючку, смотри, вон там! Значит, и пути расчистим как надо! А ты меня научишь, как на станции работать! Научишь, дедуль?! По-настоящему, всему, что сам знаешь, а?!

– Научу… научу… – Грубые узловатые руки старика гладили волосы мальчика под капюшоном куртки. – Научу… молодец ты у меня, внучек… я же говорил – переживем, вот и пережили же, ведь пережили?! – И мальчишка отчаянно кивал, с восторгом понимая, что он не просто успокаивает деда, что – все так и есть! – И пережили, и жить будем… будем жить…

* * *

19 мая 4 года Безвременья станция Д-цево была разорена людоедствующей бандой. Однако на ночном привале банду полностью уничтожили спасшиеся во время налета внук и дед Веригины с присоединившейся к ним группой из трех местных охотников. Уже 1 июня того же года еженедельное движение бронепоездов Владивосток – Великий Новгород было восстановлено.

Позже – вплоть до 15 года Серых Войн – банды разоряли станцию еще трижды, но инженер Владимир Николаевич Веригин восстанавливал ее каждый раз. Сейчас станция Веригино является мемориальным комплексом-музеем.

Выдержка из предисловия к научно-популярной электронной книге для детей П. С. Охтина «Железные магистрали Империи». Издание 34 года Реконкисты. Земля. Русская Империя. Великий Новгород.

Эпилог Новый день

10-й год Реконкисты (прошло 42 года с начала Третьей мировой)

Над рассветной твоей рекой

Встанет завтра цветком огня

Мальчик бронзовый. Вот такой,

Как задумала ты меня.

И за то, что последним днем

Не умели мы дорожить –

Воскреси меня завтра в нем.

Я его научу, как жить.

Павел Шубин. Атака.

Берег Московского моря два человека

Они были практически ровесниками, эти два смотревших друг на друга человека.

На вид обоим было лет по 50 или около того. Если не брать в расчет их странную одежду – то они выглядели как самые обычные уже немолодые, но и далеко не дряхлые люди с тем особенным выражением лиц и глаз, которое характерно для людей, победивших – не просто переживших, а именно победивших! – Безвременье.

Они появились на речном берегу почти одновременно, с перерывом в пару минут. И уже долго стояли у самой воды, о чем-то беседуя. Вряд ли такая встреча могла быть случайной – скорей, о ней договорились. Загоравшие неподалеку на серповидном узком пляжике мальчишки, переплывшие сюда из видневшейся на другой стороне заливчика биостанции, пятеро или шестеро, дружно привстав, смотрели с удивлением на странных гостей и тихо переговаривались.

Полдень позднего мая был, в общем-то, жарким, а вода в Московском море и вовсе всегда была теплой, чуть ли не теплей воздуха. Но, с точки зрения мальчишек, двое пришельцев выглядели абсолютно идиотски.

Они были одеты в странные ярко-аляповатые безрукавки (то ли непрокрашенные, то ли… нет, не понять) и шорты, похожие на колониальные, но тут, да еще на взрослых, выглядевшие нелепо. И обуты в не менее странные, чем безрукавки, сандалии на босу ногу – слишком толстая подошва, какие-то многочисленные ремешки…

А еще тот, что повыше, держал футляр скрипки.

– Может, представление в поселке давать собираются? – неуверенно спросил младший из мальчишек. – А сюда репетировать пришли?

В этом заявлении что-то было. До линии струнника – рукой подать, приехали люди, а сюда пришли порепетировать, ну и окунуться. Но младшему возразили:

– И что они репетировать собираются? 27 мая – День Поминовения[17]. А не клоунада.

В этом тоже имелся резон. Любопытство стало еще сильней.

– Пошли спросим, – решительно сказал светлоголовый крепыш. – Интересно же. Может, что-то историческое, я такие майки видел – их раньше часто носили. Ну, до войны.