Возрождение

Именно во время работы у Ипполито поэт написал большую часть своей огромной эпопеи «Орландо фуриозо»; очевидно, кардинал не был суровым наставником. Когда Ариосто показал Ипполито рукопись, реалистичный прелат, согласно неопределенной традиции — «Не верится, да и не надо», — спросил его: «Где, мессер Лодовико, вы нашли столько глупостей (tante corbellerie)?»12 Но хвалебное посвящение казалось более логичным, и кардинал оплатил расходы на публикацию поэмы (1515), а также обеспечил Ариосто все права и прибыль от ее продажи. Италия не посчитала поэму бессмыслицей или восхитительной чепухой; девять тиражей были раскуплены между 1524 и 1527 годами. Вскоре наиболее удачные отрывки стали декламировать или петь по всему полуострову. Ариосто сам читал большую часть поэмы Изабелле д'Эсте во время ее болезни в Мантуе и вознаградил ее терпение хвалебным отзывом в более поздних изданиях. Он потратил десять лет (1505–15) на написание «Фуриозо» и еще шестнадцать — на его шлифовку; время от времени он добавлял по одному канто, пока весь текст не достиг почти 39 000 строк, что эквивалентно «Илиаде» и «Одиссее» вместе взятым.

Сначала он просто предложил продолжить и расширить «Орландо иннаморато» Бойардо. Он взял у своего предшественника рыцарскую обстановку и тему, любовь и битвы рыцарей Карла Великого, центральных персонажей, свободное эпизодическое построение, приостановку одного повествования для перехода к другому, магические операции, которые часто поворачивают сюжет, даже идею проследить родословную Эстенси до брака мифических Руджеро и Брадаманте. И все же, восхваляя сотню других, он ни разу не упоминает имя Бойардо; ни один человек не является героем для своего должника. Возможно, Ариосто считал, что тема и персонажи принадлежат скорее самому циклу легенд, чем Боярдо.

Как и граф, и в отличие от легенд, он подчеркивал роль любви выше роли войны, что и провозгласил в своих вступительных строках:

Le donne, i cavalier, l'arme, gli amori,
Le cortesie, l'audaci imprese io canto —

«Женщин я воспеваю, и рыцарей, и оружие, и любовь, и рыцарские подвиги, и смелые дерзания». Повесть точно выполняет эту программу: это ряд сражений, некоторые из них — за христианство против ислама, большинство — за женщин. Дюжина графов и королей претендуют на Анжелику; она флиртует со всеми, обыгрывает их друг с другом и попадает в антиклимакс, когда влюбляется в красивого посредственности и выходит за него замуж, не успев провести обычную проверку его доходов. Орландо, который вступает в историю после восьми канто, преследует ее на трех континентах, забыв тем временем прийти на помощь своему государю Карлу Великому, когда сарацины нападают на Париж. Он сходит с ума, узнав, что потерял ее (канта XXIII), и приходит в себя шестнадцать кантов спустя, когда его потерянный разум находят на Луне и возвращают ему предшественники лунных навигаторов Жюля Верна. Эта центральная тема запутана и замутнена интерполированными приключениями дюжины других рыцарей, которые преследуют своих женщин на протяжении сорока шести канто соблазнительных стихов. Женщины наслаждаются погоней, за исключением, пожалуй, Изабеллы, которая уговаривает Родомонта отрубить ей голову, а не обесчестить, и получает памятник. Включена старая легенда о святом Георгии: прекрасная Анжелика прикована к скалам у моря в качестве жертвы дракону, который ежегодно жаждет девственницы; и прежде чем Руджеро успевает ее спасти, поэт созерцает ее с коррегийской признательностью: