Возрождение

О моя родная Италия! Хоть слова и тщетны.
Смертельные раны, которые нужно закрыть
Неисчислимые пятна на твоей груди.
Пусть она успокоит мою боль.
Чтобы петь о бедах Тибра.
И Арно, как на печальном берегу По.
В печали я брожу, и числа мои льются….
Не на эту ли землю впервые ступила моя нога?
И здесь, в колыбельном покое
Разве я не была нежной и ласковой?
О, разве это не моя страна, столь любимая
По всем родственным связям.
В чьей земле лежат мои родители?
О, эта нежная мысль
Ваши жестокие сердца сжалились,
Посмотрите на горе людей,
Кто из вас, Боже, ожидает облегчения?
И если вы отступите,
Добродетель пробудит ее в сражающемся могуществе,
Против слепой ярости,
И долго не будет сомнений в неравном бою.
Нет, нет! Древнее пламя
Еще не угасло то, что возвеличило итальянское имя!

Петрарка мечтал, что Риенцо сделает Италию единой; когда этот пузырь лопнул, он, подобно Данте, обратился к главе Священной Римской империи, теоретически светскому наследнику всех временных полномочий языческой Римской империи на Западе. Вскоре после отставки Риенцо (1347) Петрарка обратился с волнующим посланием к Карлу IV, королю Богемии и, как «король римлян», наследнику императорского престола. Пусть король прибудет в Рим и коронуется императором, — умолял поэт; пусть он сделает Рим, а не Прагу своей столицей; пусть восстановит единство, порядок и мир в «саду империи» — Италии.61 Когда Карл пересек Альпы в 1354 году, он пригласил Петрарку встретиться с ним в Мантуе и вежливо выслушал призывы, повторяющие бесстрастные мольбы Данте, обращенные к деду Карла Генриху VII. Но Карл, не имея достаточной силы, чтобы покорить всех деспотов Ломбардии и всех жителей Флоренции и Венеции, поспешил в Рим, короновался папским префектом за неимением папы, а затем поспешил обратно в Богемию, по дороге усердно продавая императорские викариатства. Два года спустя Петрарка отправился к нему в Прагу в качестве миланского посла, но без каких-либо значительных результатов для Италии.

Возможно, не было бы никакого Ренессанса, если бы Петрарка добился своего. Раздробленность Италии благоприятствовала Ренессансу. Крупные государства способствуют скорее порядку и власти, чем свободе и искусству. Торговое соперничество итальянских городов положило начало и завершило работу крестовых походов по развитию экономики и богатства Италии. Разнообразие политических центров умножало межгородские распри, но эти скромные конфликты никогда не сравнялись по количеству смертей и разрушений со Столетней войной во Франции. Местная независимость ослабила способность Италии защищаться от иностранного вторжения, но породила благородное соперничество городов и князей в культурном покровительстве, в стремлении преуспеть в архитектуре, скульптуре, живописи, образовании, учености, поэзии. В Италии эпохи Возрождения, как и в Германии Гете, было много Парижей.