Возрождение

Братство юных методистов в течение этих трех лет тоже переживало свой скромный ренессанс. В эпоху Латура оно редко когда собирало по четвергам больше десятка подростков, и четверо из них носило фамилию Мортон: Клер, Энди, Кон и Терри. Меня считали слишком маленьким для этих занятий, за что Терри иногда выписывал мне щелбан и называл везунчиком. Как-то раз я спросил Терри, какой была тогда четверговая школа, и тот скучливо пожал плечами. «Мы пели псалмы, изучали Библию и клялись никогда не курить и не пить алкогольную отраву. Потом он говорил нам, чтобы мы всегда любили своих матерей, и что кОтолики попадут в ад, потому что поклоняются идолам, и что евреи любят деньги. А если кто-то из ваших друзей, говорил он нам, позволяет себе грязные шутки, помните, что Иисус все слышит».

Под новым руководством посещаемость выросла до трех дюжин ребят в возрасте от шести до семнадцати лет, из-за чего даже пришлось купить в церковный подвал дополнительные складные стулья. И дело было не в механическом Иисусе преподобного Джейкобса, пересекающем Мирное озеро. Восторг от этого зрелища быстро сошел на нет — даже у меня. И фотографии Святой земли, которые Джейкобс развесил по стенам, вряд ли имели к этому какое-то отношение.

В основном дело было в его молодости и энтузиазме. Кроме проповедей, были игры и занятия на свежем воздухе, поскольку, как он часто нам говорил, Иисус чаще всего проповедовал на улицах, и это уже в большей степени касалось христианства, а не церкви. Библию мы тоже изучали, но одновременно с этим играли в «горячие стулья», и кто-нибудь обязательно оказывался на полу во время поисков стиха девятого четырнадцатой главы Второзакония или стиха двенадцатого второй главы Евангелия от Матфея. Это было довольно забавно. Еще была площадка для игр с мячом, которую Кон и Энди помогли Джейкобсу оборудовать на церковных задворках. По четным четвергам мальчишки играли на ней в бейсбол, а девчонки за них болели. По нечетным четвергам площадку занимали девчонки со своим софтболом, и уже мальчишки, всякий раз надеясь, что кто-нибудь из девочек забудет о своей очереди и придет в юбке, болели за них.

Часто в «молодежных беседах» по четвергам проявлялся и интерес преподобного Джейкобса к электричеству. Помню, как-то днем он позвонил нам домой и попросил Энди надеть на ближайшее занятие свитер. Когда все собрались, он поставил брата перед нами и сказал, что хочет продемонстрировать бремя грехов.

— Впрочем, Эндрю, я уверен, что ты-то уж точно его не несешь, — добавил он.

Мой брат нервно улыбнулся и ничего не ответил.

— Я не хочу вас пугать, ребята, — сказал Джейкобс. – Есть священники, которые считают это правильным, но я не из их числа. Просто чтоб вы знали.

Как позже я выяснил, именно это говорят люди перед тем, как собираются испугать вас до чертиков.

Он надул несколько воздушных шаров и попросил нас представить, что каждый из них весит по двадцать фунтов. Потом взял один из них и сказал:

— Это – ложь.

Он быстро потер его несколько раз о свою рубашку и поднес к свитеру Энди, где шарик завис точно приклеенный.

— А это – воровство, — и Джейкобс повесил на Энди еще один шарик.

— Вот этот – гнев.

Не помню точно, но, кажется, он повесил на Энди семь воздушных шаров, каждый из которых олицетворял смертный грех.

— Больше ста фунтов грехов, – сказал он. – Вот это тяжесть! Но кто берет все грехи мира на себя?

— Иисус! – в один голос с готовностью ответили мы.

— Верно. Когда вы просите его о прощении, происходит вот что.

Он вытащил булавку и проткнул шары один за другим, включая тот, что отцепился от свитера, так что его пришлось прикрепить обратно. Думаю, каждый из нас счел эту часть занятия несколько более захватывающей, чем часть с демонстрацией силы статического электричества.

В своем самом впечатляющем электрическом представлении он использовал собственное изобретение, которое называл «Лестницей Иакова». Это была металлическая коробка размером с сундучок, в котором жили мои солдатики. Из нее торчали две проволоки, напоминавшие телевизионную антенну. Когда Джейкобс включал прибор в сеть (а работал он от розетки, а не от батареек) и щелкал тумблером, по проволокам начинали подниматься искры – настолько яркие, что на них было практически невозможно смотреть. Искры добирались до верхней части проволоки и исчезали. Иногда он рассыпал над прибором какой-то порошок, и тогда искры становились разноцветными. От этого зрелища девчонки с восхищением ахали.

Все это тоже имело какое-то отношение к религии, во всяком случае, в воображении преподобного Джейкобса, но будь я проклят, если помню, какое именно. Может, что-то насчет Божественной Троицы? Как только "Лестница Иакова" скрывалась с наших глаз, с ее летящими вверх под сердитое кошачье шипение высокого напряжения цветными искрами, подобные экзотические мысли уходили прочь, точно мимолетная лихорадка.