Возрождение Феникса. Том 6

— Сейчас мы с Алесей играем в Грон, как ты мог заметить, — отвечаю как есть. — Всё время съедают тренировки, другие подготовительные мероприятия и сами матчи. А когда «фениксы» выиграют Лигу, то да, мы уделим внимание друг другу, — многозначительно смотрю на него.

Лицо Ричарда надо видеть. По-моему, я разбил принцу сердце. Вдребезги разорвал на невосстановимые куски.

— Короче, не приставай к чужой девушке, принц. Имей честь и совесть, — беспощадно наступаю я ногой на кровавые пульсирующие ошметки. — Из-за Алеси здесь тебе находиться точно не стоит. Она не нуждается ни в твоей защите, ни, тем более, в твоей любви. Можешь ехать домой.

Ричард молчит. Буря Яки успокоилась, гнева и ярости больше не видно. Неужели так быстро наступила стадия принятия?

— Я останусь, — бросает он. — Но не ради Алеси.

— Зачем же?

— Если будут переговоры, тебе понадобится свидетель, — отвечает Ричард. — Я видел, как Амиран с шайкой кидался на тебя, хотя мяч лежал на земле. Я могу поручиться, что грузин заслужил ту участь, что получил.

Мы смотрим друг другу в глаза. Когти наконец потухли, Ричард успокоился.

— Спасибо, Ваше Высочество, — серьезно киваю. — За это, на самом деле, спасибо.

Ко мне с опаской подходит Серафим Григорьевич.

— Грузины в усадьбе открыли калитку в стене, — сообщает безопасник. — Они высыпали наружу и чего-то ждут.

Тут у меня звонит мобильник. Номер незнакомый.

— Беркутов, твой номер оказалось нелегко найти, — звучит хриплый голос с невыраженным южным акцентом, который я слышал лишь однажды в Волчьей яме.

— Прячусь от папарацци и эстрадных агентов, Петрес Гоча-дзе, — спокойно поясняю трудности разведки рода Беридзе. — Мне довелось выступить пару раз на чужих концертах, после этого я возымел некий интерес у светского общества.

— С другими поговоришь о своих концертах, Беркутов, — сбойнула хладнокровность у Петреса. — Князь Волконский тебе звонил? Мне тоже звонил мой сюзерен Багратион. У нас переговоры. Жду тебя в усадьбе.

Трубку сбрасывают.

Ну понятно. Пока есть возможность, Петрес хочет заманить меня к себе одного, без Волконского, чтобы запугать. Что ж, дадим высокородному джигиту такую возможность.

— Я в усадьбу, — поворачиваюсь к Серафиму Григорьевичу. — У нас с Петресом и нашими сюзеренами пройдут переговоры. Людей с собой мне не надо. Петрес поостережётся убивать меня перед приездом Волоконского. Занимайте позиции, докладывайте через сообщения об изменении обстановки снаружи.

— Так точно, господин, — кивает безопасник.

Теперь я смотрю на Ричарда.

— Ваше Высочество, раз вы выразили желание быть свидетелем, приглашаю вас с собой в гости к Беридзе.

— Хватит издеваться! — злится Ричард.

— Но вы мне не давали разрешение обращаться по-простому.

— Раньше тебя это не останавливало. С каких пор ты титульничаешь?

— С тех пор как вы стали вести себя по-мужски, — говорю. — До этого вы вели себя, как безрассудный ребенок, поэтому и обращался к вам соответствующе.

— Прекращай «выкать», Беркутов, — бросает принц.

— Раз ты разрешаешь, — улыбаюсь. — Так что? Пойдешь?

— Да-да, давай уже быстрее. Я пришел на смертельное сражение, а тут, похоже, можно помереть только от скуки.

Ступаем в сторону усадьбы.

— Ну можно было уточнить у меня, собираюсь ли я в принципе драться, — замечаю. — Если вдруг интересно, пока что всё идет по плану.

— То есть, драк уже не будет? — грустнеет Ричард.

— Почему же? — удивляюсь. — Одна намечается, но в ней твое участие не запланировано.

— Ну вот, — принц погружается в черную печаль. — Хоть домой возвращайся.

Вот так переговариваясь, мы с Ричардом добираемся до распахнутой калитки. Отряд грузин с автоматами расступается, пропускает нас внутрь и сами затекают обратно. Калитку захлопывают с гулким стуком.

Я оглядываюсь. Сама усадьба Беридзе не впечатляет громадностью и пышностью декора. Мрачненькая какая-то, хоть и необычная в плане архитектурных решений. Её необычность заключается в фасаде главного дома — выполнен в стиле неоготики «эпохи Тюдоров». Оригинальность дома возникает благодаря свободной компоновке разновысотных объемов и гармоничного минимального декора. Особое пасмурное обличье усадьбе придает башня с черным шпилем.

Основной скоп грузин остается у стены, только двое провожают нас с Ричардом в господский дом. Там в гостиной утопает в мягком кожаном кресле мрачный Петрес. Последнее, впрочем, неудивительно. У него ведь погиб сын.

Заметив нас, Петрес всё же встает. С большим промедлением. Думаю, зайди бы я один, грузин вообще бы не почесался. Но перед Ричардом пришлось проявить капельку манер.

— Ваше Высочество, Беркутов Арсений, — коротко здоровается грузин. — Присаживайтесь. Здесь и дождемся Аркадия Валерьевича и Циури Томаза-дзе, — он замечает татуировки на моем лице. Глаза Петреса гнево сужаются. — Беркутов, я правильно к вам обратился? Может, Лунный плясун?

— Как вам угодно, — пожимаю плечами.

Мы размещаемся на креслах напротив, Петрес садится обратно. Повисает тягостное молчание, которое вскоре нарушает сам грузин:

— Арсений, вы действительно думали напасть на мой род своими никчемными силами? — сразу начинает он с нападок.