Возрождение Феникса. Том 8

А верзила продолжает надрываться, уронив квадратную нижнюю челюсть и высунув язык. Не смотрю на «пса». Нет, мой взгляд впивается прямо в ошеломленные глаза графа. Пальцы левой руки же выполняют печать «язык». Вообще это по-японски значит «осел», то есть упрямство, но Акура, молодчинка, смекает русское звучание.

Из тени на полу в челюсть верзиле прилетает рукоятью катаны. С щелчком китаец захлопывает пасть, откусанный кончик язык стреляет на пол.

— М-м-м, — гудит вдобавок онемевший верзила. Он сидит спиной к графу с шиитом, поэтому те не видели удар Акуры. Только упавший на ворс ковра язык.

— Что-что… — бормочет офигевший Чэнь Дусю. — Ванга…как так?

— Ваш пес поплатился за грязные слова, только и всего, — коротко объясняю. — А также за то, что тянул ко мне грязные руки.

Последние мои слова звучат на фоне топота множества ног из коридора. Слишком уж громко кричал Ванга. Дверь распахивается, внутрь вбегают безопасники Шереметьевых. Кучка «костюмов» с автоматами. А за их спинами пищит Ира:

— Сеня! Отец! Да пустите же! — она протискивается между безопасаниками и подбегает ко мне. — Кто напал?! Что случилось, Се…!

— Отойди от него, Ирина! — гаркает Шереметьев, и дочка оторопело слушает. Ее тут же закрывают спинами бойцы, вскинувшие пистолеты и автоматы. Я нахожусь под прицелом десятка стволов. Здесь и пистолет ИЖ-71, и боевой пистолет-пулемет ПП-91 «Кедр», и классический штурмовой АК-96. Кто-то без оружия, Рыкари, видать. Граф-то уж точно может себе позволить четвертый ранг в охране. Ерунда.

— Арсений, ты перешел грань! — рычит граф Михаил. Глаза главы Великого Дома наливаются багровым пламенем. Ах точно, ведь Шереметьевы тоже Ярилы. — Ты ранил слугу моего гостя!

— А я разве не ваш гость? — откровенно насмехаюсь. Да что они мне сделают? Скорее, погорят все вместе с этой замечательной виллой.

— Беркутов! — гремит обозленный граф. — Ты никто! Ты не титулованный! А это слуга шиита Китая!

— Я русский, — хмыкаю. — И мы на Русской земле, где любой местный свинопас главнее чужеземного императора.

— Наглец! — Шереметьев, конечно, еще больше обозлился. — Щенок! Выбирай. Либо тебя здесь на месте изрешетят, либо ты пойдешь на нашу семейную арену, где тебе переломают руки и ноги, но, может быть, шею оставят целой.

Это «может быть» меня позабавило. Конечно, Шереметьеву невыгодно меня ликвидировать. Кто тогда будет сворачивать производство ПуДов? А вот запугать побоями до полусмерти — очень даже. Тем более повод есть.

— У тебя пять секунд! — граф еще и лимитировал свою акцию великой доброты.

— Папа! — надсаживается Ира, упорно закрываемая бойцами. Но такие пышности просто нельзя ничем скрыть. Даже Маска бы с трудом справился. То там, то здесь, но выглядывают прелестные изгибы, маня взгляд. Барышня замечает верзилу, что уносят прибежавшие санитары. А еще ей на глаза попадается отрубленная кисть — ее как раз бросают в переносной холодильник со льдом. — Папа!! Свароже! Ты хочешь сказать, что это Сеня его…

— Ирина, замолчи! — граф обрывает дочь. — Замолчи и не встревай! Беркутов, я жду! Три секунды!

Неприятный вариант — сжечь виллу и развязать войну с целым Домом. Не очень-то и хочется из-за болотопсовского китайца в это ввязываться. На месяц точно растянется войнушка. У меня, как бы, дела. Истребление хаоситов, спасение князя Перуна, возвращение домой, женитьб…ох, нет, последнее не столь важно. Да и Ирина может пострадать. А стоит подвергать риску такие пышности ради ненужной, в целом, мести? Отомстить Шереметьеву, в принципе, я смогу и на арене.

— Согласен, граф, — усмехаюсь. — Пойдемте на арену.

— Отведите его, — велит Шереметьев строю автоматчиков. — С мушки не спускать. А вы кликните Гримбаева. Он единственный Полковой-каменщик.

Ну хотя бы граф знает мой ранг, а то я уже совсем разочаровался в нем. Слишком уж многое он проигнорировал: мои связи с Бесоновыми, тусовки с «прайдом» княжон и царевной, слухи о том, что я и есть новоявленный бог Свар. С огнем играется ведь. В прямом смысле слова.

В спорткомлекс Шереметьевых я под конвоем прохожу через переход, связывающий его с домом. За нами следует и Ира. Она взволнованно смотрит на меня. Пока идем, оборачиваюсь к девушке:

— Кто такой Гримбаев?

— Не разговаривай с ней, — тычет в мою сторону стволом один из автоматчиков.

— А ты заставь, — оборачиваюсь и смотрю ему прямо в глаза.

Боец сжимается и сглатывает, отступив в сторону. Взгляд-то у меня тяжелый, если нужно, даже бывалые ветераны с трудом выдержат.

— Так что, Ир? — больше не обращая внимания на отошедшую помеху, спрашиваю графиню.

Она не сразу отвечает. Впечатлилась девочка двумя сценами: тем, как я только что отбрил дружинника, ну и рукой в морозильнике, конечно.

— Это глава нашей СБ, — отвечает красотка, поджав губы. — Глава собственного рода Гримбаевых. Он очень сильный Алатырь. Даже сам тренирует дружинников. А еще в молодости брал чемпионство в войстезе.