Возрождение, или Граната в руках обезьяны

– Ворчун старый, испортит настроение на весь день.

– Он спецом злит нас. Почему все так любят говорить «Архимед и Эврика»? Впрочем, не просто говорят, а дразнят? – мягко спросила Эврика.

– Знаю, шутки у него плоские. Хочешь, чтобы и тебя покинуло настроение – я расскажу легенду про Архимеда.

После рассказа Эврика, взявшись за живот, качалась по земле.

– Так, значит, я тебе нужна для опытов!

Я молча пробивал отверстие для сука в колоде, краска залила все лицо, не выдержал внутреннего напряжения и прыснул смехом. Немного повеселел, дело спорилось, но просчитался, и сук вошел в колоду свободно, немного болтаясь. «Позже расклиню, когда все доделаю», – решил я. В целом столик удался, кругленький, небольшой, он походил на собрата с картинки.

Эврика расположилась на второй колоде за столиком. Положила глину, разминая, аккуратно прилаживала куски в целое изделие, заглаживая соединения.

– Ну как? – спросил я.

– Ничего, лучше, спина не напрягается.

Глядя, как она лепит, я повернул крышку с чашей, подставляя другой, недоделанный, бок под руки Мастера.

– Ой! – воскликнула Эврика.

Ноги ее стояли на нижнем кругу, также повернулись, нарушив равновесие девчонки. Немного прилепив глины, уже сама за крышку подвернула чашу.

– И впрямь удобнее. Любую сторону лепить можно, не сходя с места.

Раз за разом, поворачивая чашу уже ногами, Эврика быстро закончила работу. Я крутанул крышку посильнее, края чаши заплясали неравномерной высотой, приставил палец, аккуратно подравнял их.

– Эврика! – закричал я. – Смотри!

Где касался палец, оставалась гладкая ровная поверхность без ямок и бугорков. Приложил пальцы снова, выровнял бока. Раскручивая столик все быстрей, немного не рассчитал с силой, и чаша не выдержала центробежной силы, смялась.

– Всю работу загубил, пусти, я сама.

– Давай я буду крутить, а ты лепи.

И работа закипела с новым энтузиазмом. Эврика, смочив руки, сдавила глину с двух сторон, снаружи и внутри, и потянула вверх. Как по мановению волшебной палочки, стенки начали расти, тянулись следом за руками. От смещения рук в стороны стенка изгибалась, выставив пузо наружу, затем прогнулась внутрь, образуя шейку, и… свалилась вниз, обмякнув на столике бесформенной кучей. Радости не было предела, мы прыгали, пищали вокруг нового изобретения. К вечеру на столе стояла ваза, почти как на картинке. Пришлось немного усовершенствовать ногу столика. Расширил дырку в колоде и смазал обильно жиром. Обвернул стойку тонкой кожей, вставил в жирное гнездо. Эврика приловчилась сама раскручивать его ногами.

– Ай да молодцы! Получилось! – дед ходил кругами и хлопал в ладоши.

– Будете с нами спорить, дядька Сталь? – съехидничала Эврика.

– Скоко мяса дашь за вазу? – поддержал тон я.

– Чего уж, перед Мастером Глиняных Дел склоняю голову, – отвесил поклон дед.

– Буде вам, – смутилась девчонка. – Теперь с вас обещание, весна на дворе.

– Это еще что за обещание?

– Забыли? Домик с печкой для обжига.

– А-а-яй-яй, забыл, склероз проклятущий. А разве я обещал, о, язык мой длиннющий? Слушаюсь и повинуюсь. Ты пока обожги это произведение искусства, я старейшине покажу. Архимед, – с пафосным величием обратился ко мне. – Читай, но не зачитывайся. Виданное дело, чтоб старик ходил на охоту, а юноша с красавицей глиной играли.

– Я, я тока столик успел закончить, два кругляша расколол, пока вклинил, дал бы гвоздь – быстрее сделал бы.

– Металл ценнее дерева. Его беречь надо, – с поднятым пальцем вверх произнес речь дед.

– Ну не вам с девками лепить, – краснея, заступилась Эврика. – Бог так же с глины начинал.

– Рано списываешь меня, еще старушку притиснуть не прочь.

– Старушку – ну если только притиснуть.

– Все, уморили старика, давайте есть, живот давно марш играет.

– А-а, мы ничего не готовили, выполняли ваше поручение, читать и изобретать.

Громко рассмеялись мы.

– Ат, черти чумазые, быстро, Архимед, за хворостом. Эврика доставай соленое мясо, какой охотник, такой и ужин. Охотник стар, и мясо не свежее, – с напускной злостью крикнул дед на нас.

С звонким смехом разбежались по делам. Через два часа мирно сидели за ужином.

– Ты, внучек, глубже дыру в колоде сделай, болтаться стол перестанет.

– Крутить тяжелее станет, ноги устают.

– Жиром смажь.

– Смазал, не сильно помогло, дай полоску тонкого железа оковать стойку.

– Его беречь надо, это стратегическое сырье.

– А есть супчики любишь?

– Снова заводитесь, аппетит испортите.

– Нет, и вправду, расклепай железа, по жиру вертеться само станет. Все равно в кузнице бездельем страдаешь.

– Безделье – это твое хобби. Вчера пришел Цзы и попросил выковать особую пилу, зубы широкие, плоские и загнутые крючком. Хочет доски пилить.

– Доски? Пилить? В торец дерево пилить зуб забьется, мы пробовали с тобой, – удивился я.

– Во-во, и он про то, острый зуб влезает меж волокон, а его плоский зуб, как топор, тесать будет. Из бревен выйдут отличные доски. Наверное.

– А еще лучше бревно на козлах поднять, не придется на коленках стоять, – блеснул я идейкой.

– На совете решили начинать строить деревню.

– А меня забыли? Я ведь также член совета.