Возрождение, или Граната в руках обезьяны

− Нет, нет, извините, по-видимому, я и впрямь зачитался. Я просто растерялся, надо знать традиции, нужные слова… − снова невпопад, еще больше поставил в тупик старика.

− Я готовился год, учил молитвы, − опустив голову, повернулся к выходу Старомир.

− Не обижайтесь, люди не те, и условия жизни другие, впрочем, когда строили храм, развитие похоже одинаково с нашим. Бог остался прежним, и слова старого народа учить не обязательно, они должны быть доступны для понимания теперешних людей. У вас все получится, главное искренне, от самого сердца, чтобы затронули и другие сердца.

− Если что не так, поправь меня, − с мольбой в глазах промолвил старец. – Отменять поздно.

− Конечно, конечно! − скороговоркой проговорил я. − Лучше начинать с берега, вместе с народом, и вам успокоиться необходимо. В спешке, в гневе, взволнованном состоянии любой человек может наломать дров. Все будет хорошо.

− Спасибо тебе, умеешь ты расстроить, затем с новыми правильными мыслями собрать заново, − заулыбался старейшина. − Как и дед твой.

− Он частенько играл на нервах, чтоб остановить, дать раскинуть мозгами. Идемте, митрополит Старомир-первый.

− Ха-ха-ха, − разразились смехом, выходя из храма.

Праздник начинался, солнце, как по заказу, несмотря на близкую осень, согревало своим теплом, словно сам бог (а почему бы и нет?) приложил свою руку. Племя Радомира и Лютова приплыло на плотах до сухопутного пути. Светлич на Спасе и еще четырех лосях в телегах привез свое потомство. Жаль, нет таких быстроногих животных, как на картинках, безрогих, впрочем, Спас круче, повозкой на четырех колесах забрал всю ребятню. В деревнях никто не остался, всем хотелось впервые взглянуть на чудо прошлых веков, Софийский собор.

Народ по навесном мосту с опаской двигался навстречу нам, точнее, богу. Храм исчез, спрятался за защитой, поджидая посетителей. Собравшись, процессия двинула в направлении храма. Собор почувствовал настроение людей, еще на подходе возник во всей красе, ударив во все колокола, мелодичный радостный звон наполнил всю округу, даже младенцы перестали плакать. Постояв в замешательстве, Старомир от легкого моего толчка в бок шагнул вперед и распахнул храм. Народ, разинув рот, проследовал вовнутрь, божественная музыка завораживала людей, заставляя останавливаться в дверях, но толпа проталкивалась внутрь, сама замирала на их месте. Потихоньку все пришедшие заполнили зал. Огонек свечей обежал круг и зажег люстру. Люди стояли молча, по щекам струились слезы восхищения, божья благодать спускалась на их плечи, каждый ощутил прикосновение вечности, незыблемости бытия.

− Лучше своим сердцем, не надо книг, − шепнул я Старомиру.

После моих слов, словно вышедши из комы, старец выпрямился.

− Боже всемилостивый! − раздался громогласный голос старца. − Молю тебя! Узри остатки человеческого рода, который пришел через века, чтоб просить прощения за содеянное и воздать хвалу за то, что сохранил крупицу нашего рода! Клятвенно обещаем жить по простым великим десяти заповедям твоим.

Сохраним всю историю и передадим ее потомкам, дабы впредь не совершать грехов тяжких, жить в мире не только с собой, но и с природой. В последние века жизни человек взялся за восстановление земли-матушки, видно, неподъемна оказалась ноша. Твоя работа нам, смертным, не под силу. Прости нас, согрешивших и искренне раскаявшихся.

Наступила тишина. Легкий перезвон хрустальных слез навевал грусть и радость одновременно. Под сводом храма послышалось тихое пение. Спокойное, скорбящее, с небольшим нарастанием, хор певчих, давно усопших, из небесного мира заполнили храм, народ непринужденно, не зная слов, присоединился к нему.

Хор затих, ударил главный колокол, тревога разлетелась по всем присутствующим, заплакали дети. Снова зазвучало пение, но уже с ноткой радости, успокоило сердца присутствующих.

Старомир продолжал службу, произнося молитвы на древнем языке, затем переведенные на планетарный. Никто не хотел уходить, всем казалось, что, уходя, они уйдут и от бога. Старцу пришлось снова и снова вспоминать молитвы и произносить осипшим голосом. Пение ангелов не раз возобновлялось под сводом, давая передышку Старомиру.

На дворе уже легли сумерки, когда старейшина вывел народ из храма. Уже на мосту я обернулся, Собор подсвечивал себя доселе скрытыми лучами, один луч, пробежав по водной глади, застыл на мосту, озарив его, пока не скрылись последние люди в лесу. Свет погас, защита не включалась.

− Ну как, не опозорился перед богом, правильны мои слова, соответствовали желанию людей? − засыпал вопросами Старомир.

− Все прошло лучше, чем я предполагал, люди довольны, раз не хотели уходить. Меня волнует защита, очень много энергии уходит на службы, думаю, не более раза в год мы можем себе позволить. Зимой вообще посещать не следует.

− К вашему сведению, молодой человек, есть очень значимые даты, без них нельзя, Рождество Христово, Крещение. Кстати, на совете я предложу провести крещение всего населения, полезем в прорубь.