Возрождение (ЛП)

Следующим на повестке дня у Антонио было нападение на дворец, но Эцио настоял на том, чтобы пойти первым и оценить обстановку на местности. Роза, выздоровление которой проходило ударными темпами благодаря совместным усилиям Антонио и Бьянки, и которая теперь могла лазать и прыгать так же хорошо, как если бы она была в отличной форме, хотела отправиться с Эцио, но Антонио, к ее недовольству, запретил это. Эцио подумал, что Антонио, в конечном итоге, считает его более незаменимым, чем Розу, но он тут же отмел эти мысли и занялся подготовкой к заданию, пристегнув на левое запястье двойной клинок с защитным браслетом, а на правое – скрытый клинок. Восхождение обещало быть тяжелым, и он не захотел рисковать. Отравленный клинок в любом случае оставался по-настоящему смертельным оружием, вдобавок ко всему очень острым, а Эцио остерегался любой случайности, которая могла привести его к гибели.

Накинув капюшон на голову, и воспользовавшись техникой прыжка вверх, которой его обучили Роза и Франко, Эцио перебрался через внешние стены дворца, бесшумный, словно тень, не привлекая внимания, пока, наконец, не оказался на крыше и не взглянул вниз в сад. Там он увидел двоих мужчин, поглощенных беседой. Он шли в сторону ворот, выходящих на узкий частный канал, который окружал дворец. Следуя за ними по крыше, Эцио увидел, что на небольшой пристани была привязана гондола, и в ней сидели два гондольера в черной одежде, фонари на гондоле были погашены. С ловкостью ящерицы, ползущей по крышам и стенам, он торопливо спустился вниз и спрятался в ветвях дерева, с которого мог прекрасно слышать разговор. Этими мужчинами были Эмилио Барбариго и, тут Эцио испытал шок, никто иной, как Карло Гримальди, человек из окружения Дожа Мочениго. Их сопровождал секретарь Эмилио, высокий, худощавый человек, одетый в серое, его очки для чтения висели на носу.

– Твой карточный домик рушится, Эмиолио, – произнес Гримальди.

– Это лишь небольшое отступление, не больше. Купцы, что противостоят мне, и этот кусок дерьма Антонио де Маджианис скоро будут либо в цепях, либо умрут, либо отправятся на турецкие галеры.

– Я говорю об Ассассине. Ты же знаешь, что он в городе. Поэтому-то Антонио и осмелел. Только подумай, нас обокрали, обманув охрану. Все, на сто я способен – постараться, чтобы Дож не совал в наши дела свой нос.

– Ты сказал Ассассин? Он здесь?

– Эмилио, ты тупица! И если Мастер узнает, насколько ты глуп, ты умрешь. Тебе же известно о ущербе, который ассасин нанес нашему делу во Флоренции и Сан-Джиминьяно.

Эмилио выставил вперед указательный палец правой руки.

– Я раздавлю его как клопа! – прорычал он.

– Да уж, он попьет из тебя крови. Кто знает, возможно, он сейчас здесь, подслушивает наш разговор.

– Ты еще скажи, Карло, что веришь в призраков.

Гримальди смерил его взглядом.

– Высокомерие делает тебя глупцом, Эмилио. Ты не видишь всей картины. Ты всего лишь большая рыба в маленьком пруду.

Разозленный Эмилио схватил его за грудки и подтянул ближе к себе.

– Венеция будет моей, Гримальди! Я снабдил Флоренцию всем необходимым! Не моя вина, что этот идиот Якопо не смог мудро этим воспользоваться. И не стоит пытаться опорочить меня в глазах Мастера. Если бы я хотел, я бы тоже мог рассказать ему кое-что о тебе…

– Замолчи! Мне пора. И помни! Встречаемся через десять дней у Санто Стефано, снаружи от галереи Фиореллы.

– Я помню, – мрачно ответил Эмилио. – И тогда Мастер услышит, как…

– Это Мастер будет говорить, а ты – слушать, – перебил Гримальди. – Прощай!

Эцио разглядел, как Гримальди вступил в темную гондолу, и она скрылась в ночи.

– Твою мать! – пробормотал Эмилио секретарю, смотревшему, как гондола уплывает в сторону Большого Канала. – А что если он прав? Что если этот проклятый Эцио Аудиторе здесь? – На мгновение он задумался. – Слушай, найди лодочников. Разбуди ублюдков, если потребуется. Я хочу сейчас же погрузить эти ящики. Пусть лодка будет готова в половину первого по твоим часам. Если Гримальди сказал правду, нужно еще до встречи найти укрытие. Мастер найдет способ разделаться с Ассассином.

– Ассассин должен работать совместно с Антонио де Маджианисом, – добавил секретарь.

– Мне это известно, тупица! – прошипел Эмилио. – Ступай и помоги мне собрать документы, о которых мы говорили, прежде чем приперся наш дорогой друг Гримальди.

Они двинулись в обратном направлении, ко дворцу. Эцио следовал за ними, словно призрак, ничем не выдавая своего присутствия. Он слился с тенями, а шаги были неслышимы, будто кошачьи. Он знал, что Антонио будет откладывать нападение на дворец, пока не получит от него сигнала, и хотел сперва добраться до сути того, что имел в виду Эмилио – о каких таких документах он говорил?