Возрождение огня

«Поработаем», – сказал себе мысленно и встал, в один шаг оказавшись позади Слэа. Она напряглась и подозрительно уставилась на меня. Коротко ответив: «Так надо, расслабьтесь», принялся изучать пятно более детально с близкого расстояния.

Это проклятье было действительно направлено только против прикоснувшихся к вождю женщин, логика умирающего мага была мне не сильно понятна, – ну что это такое? Обрекать на смерть ни в чем не повинных женщин? Как он размышлял? «Я прикоснулся, ты меня убила, так пусть умирают все, кто прикоснулся к тебе»? Странный он. Но понимание – не обязательное условие для снятия проклятья. Обстоятельство усложнял тот факт, что это чернота на ауре уже отняла жизни троих, выросла и пустила корни.

Тонкие серые нити переплетались между собой, создавая запутанный узор, напоминающий паутину. Как подсказала мне моя магия, эти нити переплетались между собой все теснее с каждой отнятой жизнью. «А мне еще повезло, – подумал про себя, – что Слэа быстро разобралась, что к чему, мудрая женщина».

Попытался ухватиться за одну из линий, ощутил, как от нее веет холодом и смертью, невольно передернул плечами и отпустил. Долгий отказ от использования силы сказался, не иначе. Попытался снова, в этот раз все прошло значительно проще, не обращая внимания на неприятные ощущения, начал распутывать клубок спутанных и переплетенных между собой, словно змеи, нитей. Они норовили ужалить меня, сопротивлялись, но я упорно продолжал вытягивать одну за другой длинные и извивающиеся в моих руках нити.

Сколько я распутывал этих шипящих змей? Час? Десять? Не знаю. Когда, наконец, все переплетения были распутаны, передо мной предстали три серые, длинные, местами смолянисто-черные линии, которые словно магнитом притягивались друг к другу. Развеять их было значительно проще, чем распутать и не позволить им снова слиться, это заняло каких-то пару минут, которые ушли на прочтение заклинания с вплетением имени проклятого.

– Все, – вытерев испарину со лба, проговорил я. – Моя часть сделки выполнена.

– Не думаешь же ты, маг, что я поверю тебе на слово? – темная бровь взлетела вверх. – Телохранительницу в шатер.

Сразу же после призыва на пороге, кланяясь в пол, показалась девушка. До этого мне видеть ее не приходилось, не поднимая глаз, она замерла в одном положении, ожидая позволения пройти или распоряжений от своей госпожи.

– Подойди, – сурово проговорила Слэа, и девушка, глядя в пол, подошла к своему вождю безропотно и молча. «А задается ли она вопросом, для чего она здесь? – подумалось мне. – Или покорно готова выполнить любую прихоть вождя?»

Тем временем моя собеседница и бывшая, – уж надеюсь, – проклятая, встала и подошла к девушке. Смерив ту долгим взглядом, словно решая про себя ее судьбу, она протянула свою руку, желая дотронуться до ладони телохранительницы. Молодая кочевница невольно отшатнулась и подняла расширившиеся от ужаса глаза на свою госпожу, а потом вновь смиренно опустила глаза, вытягивая руку вперед. Слэа схватила протянутую конечность и внимательно уставилась на все еще дышащую девушку. По шатру прокатились слившиеся воедино вдохи облегчения, принадлежавшие всем нам.

– Иди, – поворачиваясь ко мне, проговорила женщина-вождь, давая понять, что больше ее бедняжка не интересует. Дальше все внимание женщины занимала лишь моя персона. – Что ж, маг, приношу свою благодарность. Предлагаю тебе сопровождение до края пустыни, когда ты решишь с озером все свои дела.

– Сочту за честь, – глядя прямо в темные глаза, кивнул.

Слэа кивнула. Дальше говорить нам было не о чем. Я встал и вышел из шатра, пытаясь отделаться от неприятного чувства, осадком оставшегося после поступка вождя по отношению к юной телохранительнице. Она поставила ее жизнь на кон.

«А как бы поступил я в подобной ситуации? – задал себе мысленный вопрос, честный ответ на который мне не понравился. – Так же».

Пусть на улице все еще была ночь, кочевники уже разбили лагерь. Жар, исходящий от озера, был куда более сильным и жестоким, чем солнце в пустыне. Заглянул в себя, сила замерла, боясь колыхнуться и благоговея перед источником огромного могущества. Огненное озеро сейчас находилось в нескольких сотнях метров от стоянки, но даже отсюда ощущалось его безграничное величие и могущество. Оно было точно таким, каким его видел в воспоминаниях предка – бушующим и неистовым. Не было ни ветерка, ни входящих в лаву потоков – но она бушевала, словно живая, танцуя свой смертоносный танец.

Озеро манило, и я не стал сопротивляться. Именно за этим мной и был проделан весь этот путь, именно ради него. Мыслей о том, для чего я здесь, у меня больше не было, все происходящее ощущалось как нечто естественное. У меня было стойкое впечатление – весь мой путь после смерти Авейры так или иначе вел меня именно сюда.