Возрождение полевых цветов

Я сжимаю кулаки, ногти впиваются в кожу.

Выкладывай, Салем.

– У меня есть дочь.

Все. Слова произнесены, и обратно их не возьмешь.

Он смотрит на меня как-то странно.

– Ты боялась, что я разозлюсь, узнав, что у тебя есть ребенок? Такого ты обо мне мнения?!

– Нет! – Я тяжело выдыхаю. – Дело не в этом.

– Тогда в чем? – Он скрещивает руки на груди и прислоняется к стене. Между нами образуется немного пространства, и я ему за это благодарна. Так я могу глотнуть немного воздуха, не опьяненного его присутствием.

Я понимаю, что идеального способа сообщить подобную новость не существует. Нужных слов попросту нет. Ничего, что могло бы облегчить процесс.

– Ты помнишь… тот последний раз, когда мы занимались сексом? Ты напился, и…

Он прищуривается так, что я перестаю видеть его карие глаза.

– Да.

Я облизываю пересохшие губы. Я нервничаю, по спине стекают капельки пота, хотя я в мокрой одежде.

– Я забеременела.

– Забеременела? – медленно повторяет он, желая убедиться, что правильно меня понял. – От меня?

– Да. – Несмотря на внутреннее волнение, это слово звучит твердо и ясно.

Он отводит взгляд и издает звук, похожий на усмешку.

– Забеременела? – Его взгляд опускается на мой живот, как будто он ожидает увидеть его круглым. Он не круглый, но уже не такой плоский, как раньше, и с растяжками. – Почему ты мне не сказала?

Я закрываю лицо руками, а потом роняю руки в изнеможении.

– Был миллион разных причин, и ни одна из них не является достаточно веской. Я была напугана. Ты напивался до беспамятства и глубоко горевал, а я… Наверное, я решила, что если мне не удается тебя из этого вытащить, то как сможет ребенок? Еще я не хотела, чтобы ты притворялся ради ребенка. – Тяжело сглотнув, я добавляю: – Ты сказал, что больше не любишь меня, не хочешь меня, и я испугалась что, если я тебе скажу, ты решишь, что я заманиваю тебя в ловушку. – Сейчас это похоже на бред, но тогда я думала именно так. Я была перепуганной девятнадцатилетней девчонкой, почти ребенком. – Я оставалась рядом, пока не поняла, что не в состоянии тебе помочь.

– Тогда ты позвонила Лейту, – договаривает он вместо меня. – Он знал о твоей беременности?

– Нет. Знала только Лорен.

– Ух ты, – качая головой, бормочет он. – Сколько информации. Нужно все переварить.

– Прости. Я должна была сообщить давным-давно. Как-то раз я написала тебе письмо, но потом струсила и не отправила. Ты уже отверг меня, и я была в ужасе от мысли, что ты отвергнешь и дочь.

Он отшатывается и едва не ударяется головой о стену.

– Ты думала, я на такое способен?

– Тайер, – медленно произношу я, – после смерти Форреста ты стал другим человеком.

Он опускает голову и кивает, как будто соглашаясь:

– Мне ужасно жаль.

– Ты извиняешься? Почему?

Теплые карие глаза встречаются с моими.

– Я вел себя как скотина. Я хотел тебя оттолкнуть и в итоге это сделал, и, черт возьми, я злюсь на себя, ведь это случилось тогда, когда ты больше всего во мне нуждалась.

– Тебе нужно было погоревать.

– Мы оба все испортили, так? – хрипит он. Я не отвечаю, и он продолжает: – Ты сказала, она… У меня дочка? – Его губы дрожат, на них мелькает легкая улыбка.

– У тебя есть дочь, и она само совершенство… Тебе я о ней не говорила, а вот она о тебе знает. И про Форреста тоже знает. Она много говорит о своем брате.

– А как… э-э… ее зовут? – Он задыхается, говоря о ней, и хотя все складывается намного проще, чем я ожидала, почему-то я чувствую себя хуже. Я заслужила его гнев, заслужила, чтобы он орал, вопил и проклинал меня.

– Сэда, – отвечаю я и улыбаюсь. – Она прекрасная, смешная. Она творческая личность. Она – лучшая девочка на земле.

Он потирает подбородок, его карие глаза наполняются слезами.

– Покажешь фотографию?

– Конечно. – Дрожа, я убираю с глаз мокрые волосы. – У меня на телефоне миллион фотографий.

Он замечает, что я дрожу от холода.

– Черт, я должен был предложить тебе переодеться.

– Все нормально. Я в порядке. – Я снова вздрагиваю.

– Лгунья, – закатив глаза, бормочет он и поднимается по лестнице, оставив меня в холле.

Вскоре он возвращается с хлопчатобумажной рубашкой и протягивает ее мне.

Кажется, мы оба в один и тот же миг вспоминаем тот другой раз, когда я возникла в его дверях, промокшая до нитки. Только в тот раз со мной был Бинкс и я открыла Тайеру совсем другие тайны из своего прошлого.

– Спасибо. – Я захожу в ванную на первом этаже, снимаю мокрую кофту и майку и надеваю на голое тело его рубашку. Мои соски затвердели от того, что я так долго простояла в холодной и мокрой одежде. Я ничего не могу с этим поделать, и остается только надеяться, что свободная рубашка это скроет.

Я выхожу из ванной и нахожу Тайера в гостиной; он сидит на диване и ждет меня.

Перед ним бутылка воды, рядом – диетическая кола.

– Ты же не пьешь эту гадость, – я указываю на газировку.

– Нет. – Он смотрит на банку, потом на меня. – Зато ты пьешь.

– Ты держишь на кухне диетическую колу на случай, если я появлюсь?

Он отводит взгляд, как будто не хочет, чтобы я видела его в уязвимом положении. Почему, ну почему один этот жест вызывает у меня приступ слез?