Возрождение – предтеча реформации и эпоха борьбы с Великой Русской Империей

Беседы с тобой мы продолжим, но акцент сделаем на писательском творчестве рассматриваемого периода. Хотя не забудем и художников. Да, как может и быть иначе, если известнейший литератор Средних веков Эразм Роттердамский, названный Иоанном Крестителем Реформации [53*], тесно и нередко тайно общался с мастером кисти и резца Лукасом Кранахом, своими портретами (фантомных персонажей) немало извратившим историческую реальность.

Ты уже понял, что история, которую тебе преподносят в школе — это вовсе не наука, а фантазмы приближённых к Столу власти, вроде Соловьёва, Карамзина, Миллера, Шлёцера и пр., нуждающейся в хорошем опиуме для народа. Существующая история — это инструмент для возвеличивания бездарных индивидов, фантомов или способ унижения подлинных творцов жизни и целых народов.

В прошлом году мы с Наташей ездили в Чердынь — осмотреть то, что называлось Великой Пермью. Кстати, был там и Миллер (чтобы уворовать документы), был и Татищев (чтобы что-то припрятать от воров), памятник которому стоит не так далеко от моей квартиры.

Мы увидели нечто вроде села. От местных экскурсоводов услышали о Чердыни сведения и суждения, навязанные ещё эпохой Романовых. Конечно, чердынцы, несмотря на 500-летнее существование, совсем не помнят своего ордынского происхождения. Предпочитают давать ложное толкование креста с основанием на полумесяце. Это для них не единство религии, а победа православия (ложная). Им невдомёк (точнее, власть команду не дала и не даст) изучить символику по-настоящему. Даже среди твоих книг есть несколько изданий на чешском языке 70-годов, которые запросто можно было бы найти в Краевой библиотеке им. Горького. В одной из них [54*] изображён золотой крест (илл. 2), все концы которого (всего 6) заканчиваются стилизованным изображением полумесяца. А в другой [55*] представлен герб чешского города Pisek, на котором представлен полумесяц и 6-конечная звезда (аналог православного креста) как символ единства церкви. А в городе Susice (стр. 162) до сих пор герб имеет двуглавого орла; на одном из зданий города (стр. 163) красуется в качестве архитектурного изыска чалма (русский головной убор), сходная с куполами собора Василия Блаженного в Москве.

Дружочек! Где-то в разгаре наших бесед, я обещал вернуться к книге советского искусствоведа, с которой мы тогда знакомились [10*]. Есть там и статья «Храм Василия Блаженного», напечатанной впервые только после смерти автора. Будучи банальной по содержанию, она заканчивается вовсе неожиданной фразой, из-за которой, вероятно, и не могла увидеть свет ранее горбачёвской перестройки: «Для нас Василий Блаженный представляет ни с чем не сравнимую ценность как самый русский из всех древнерусских храмов, как радостное и мужественно-спокойное восхваление мира, как воплощение русской народной идеи о мировом порядке».

Вот так замысловато, оказывается, можно было маскировать от себя и других знание о Великой = «Монгольской» Империи. Подозрения усилятся, если открыть чехословацкое издание [56*] Алпатова. В третьем томе представлена иллюстрация № 122 с надгробием Филиппа II в Эскориале, на котором водрузился… двуглавый орёл!

Отсюда непременно должно следовать, что испанский король при жизни считался вассалом Ордынской империи. Но что за странное фото? Почему на самом важном символе (в историческом аспекте), в основном, видны световые блики, и лишь искушённый взгляд (вооружённый знанием ФН) может разглядеть того самого орла? Так серьёзные книги не делаются. Для того и иллюстрации, чтобы рассматривать детали. Замечу, что в ту пору чехословацкая полиграфия была неизмеримо лучше советской. Значит, блики легли туда неслучайно. Вот она, рука замысловатого редактора, хорошо знающего свою социальную роль — тормозить осознание славянами своего прошлого.

Этому заграничному изданию предшествовало аналогичное на русском языке [57*]. Оно наверняка есть в Краевой библиотеке. Интересно сравнить, а есть ли там соответствующая иллюстрация и какого качества. Попробуй самостоятельно провести этот несложный, но полезный поиск. Выводы тоже сделаешь сам: ожесточилась или ослабла цензура, пытался автор скрыть или донести до читателя важное. Тогда лучше поймёшь, был этот олимпиец обычным советским функционером с «культурного фронта» или он думал и о тебе как будущем наследнике Великой «Монгольской» Империи.

После поездки в Чердынь, мы с Наташей сильно усомнились, что у Великой Перми могут быть потомки, описанные в романе знаменитого местного писателя [58]: