Возрождение (СИ)

- Готовился призвать к ответу за земные дела неумолимый владыка подземного царства Аид, щедрый и гостеприимный. Вы знаете, что в его храм могли входить только священники? - Канцлер обернулся к Пьеру и продолжил.

- Дарила надежду богиня рассветной зари Аврора, что приносила свет богам и людям.

Канцлер с наслаждением вдохнул полной грудью.

- Воодушевлял бог любви и весны Эрот, что зажигал сердца и призывал к бытию новую жизнь.

Канцлер улыбался широко и радостно, как ребёнок.

- Врач Эскулап превращал змеиный яд в противоядие, за что получил божественное бессмертие. Но, когда постиг воскрешение мёртвых, верховный Зевс сразил его молнией! Да, да, дорогой друг, смерть тела священна, и нельзя избежать встречи с Создателем.

Канцлер внушительно поднял указательный палец.

- Но ошибка не есть преступление, и Парки - таинственные девы, что ткут нити судьбы и неподвластны даже богам - воскресили Эскулапа!

Канцлер торжественно вскинул руки над головой.

- И с тех пор его прекрасная дочь Гигиея, вечно молодая богиня здоровья, кормит ядовитого змея из чаши. Прародительница Ева, бесспорно, сильно бы этому удивилась, - канцлер громко засмеялся.

Пьер вскочил из-за стола, опрокинув бокал с вином.

- И вы служите Христу?!

Канцлер улыбался и внимательно смотрел монаху в глаза.

- Вы знаете, что росписи на моём потолке, которые вас так заворожили, могут привести на костёр?

Пьер не знал, что делать. Канцлер мягко положил руку ему на плечо и проводил к двери.

- Ступайте смелее, друг мой. Скоро мы увидимся.

Пьер сел в карету к братьям де Ногарэ. Ехали долго и всю дорогу молчали. Уже спустились ранние осенние сумерки, когда экипаж остановился, и Пьер вышел перед распахнутыми дверьми большого костела, сложенного просто и без архитектурных изысков. Приход, очевидно, располагался на окраине города, потому что все прихожане были из простого сословья.

- Прошу вас, мы приехали, - сказал Раймонд, захлопнул за Пьером дверь, и карета уехала.

Пройдя нартекс, где толпились прихожане, Пьер зашёл в храм. Сквозняков не было, и огоньки свечей в напольных подсвечниках горели ровно. С кафедры раздавался монотонный голос пастыря. Пьер сел на скамью и сложил ладони в молитве.

- ...Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари?.. - читал священник.

"Если буду любить любящих меня - чем послужу Творцу? Лишь уподоблюсь сборщику налогов", - в который раз повторял про себя Пьер, и слова благодати приносили душе покой.

- ...Всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам...

"Не осуждай душу ничью", - молился Пьер.

- ...Если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными...

"Совершенный познает истину, и обретёт свободу. Я грешен, и потому не дана мне истина, и потому не свободен я".

- ...Ибо Бог не есть Бог мертвых, но живых...

"В воскресении Божьем наступит истинная жизнь".

- ...Спасение души...

"Спасение души для Царства Небесного".

- ...От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его, ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна...

"Усилие над собой ради Господа принесёт спасение в Царстве Небесном".

Пастор закрыл Евангелие, и с высоких хоров где-то над головой зазвучал орган. Пьер почувствовал прикосновение к плечу и обернулся. Около него стоял молодой монах. Кивком головы он позвал Пьера за собой. Монах прошёл мимо алтаря, свернул в небольшую часовню, открыл боковую дверь, и шагнул в полутёмный коридор с узкими окнами под потолком. Они прошли десяток шагов, и монах указал рукой на скамью около стены. Пьер сел, монах пошёл дальше и через мгновение скрылся за неприметной дверью. От камней шёл холод. Вдруг из-за стены раздались слова.

- Святой отец, я пришёл исповедаться, - голос был хриплый и грубый.

- Слушаю тебя, сын мой, - Пьер узнал голос приходского священника, читавшего проповедь.

- Давненько я был в храме. Лет двадцать назад, - в голосе прихожанина сквозила досада.

- Никогда не поздно вкусить Слова Божия. Что тревожит тебя, сын мой? - спрашивал священник.

Грубый голос прокашлялся.

- Бросала жизнь меня, святой отец... Воевал было... Грабил - было, отче... Сами знаете, хочешь жить - умей вертеться! Что тут поделаешь? Разве виноват я? Кто без греха? Вот старый стал... Чужой всем... Не тот уже, что был раньше... Вот пришёл сюда, слышу - вы читаете Писание, и так покойно на душе стало!

- Что услышало сердце твоё в слове Божьем, сын мой? - спросил священник.

Повисла пауза, и грубый голос отвечал.

- "Любите врагов... а то, если будете любить любящих, какая вам награда?". Вот и я думаю: "Если буду любить любящих меня - в чём выгода мне? Может, я получаю с них должное? А то один в карете ездит, а другой с голоду мрёт! Я налоги с них беру, может!

- Что ещё услышало сердце твоё, сын мой?