Возрождение (СИ)

Пирушка продлилась еще полтора часа — все нужные темы были подняты, поэтому мужики продолжили общаться на общечеловеческие темы, а я заказал по маленькой порции всех имеющихся десертов и сосредоточился на их дегустации. Наконец, отец решил, что ему на сегодня хватит, губернатор (на правах инициатора встречи) оплатил счет, и мы вышли в теплую, напрочь лишенную смогом звезд, ночь и тепло попрощались с Токийской верхушкой.

В лимузине довольный батя достал сигару (по маршруту Куба-СССР-наш дом прибывают, посольской контрабандой), открыл окно и прикурил.

— А сколько у нас продажных политиков? — не удержался я.

Отец от неожиданности вдохнул тяжелый дым, закашлялся, и я немного постучал его по спине.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Сын, ты очень одарен, но вместе с тем очень наивен в некоторых вещах. Что значит «продажный политик»? Напрямую ни Судзуки-доно, ни Такерада-доно не получили от нас ни йены. Они помогают нам от чистого сердца, прекрасно понимая, как много мы делаем для Японии. А если они помогают нам — тем, благодаря кому у Японии появился еще один шанс занять заслуженное место в мире — значит они прекрасно справляются со своей работой посредника между правительством и бизнесом. Нужно быть полным дураком, чтобы в свою очередь не оказать несколько мелких услуг — но не ради подкупа, а в знак дружбы и взаимного уважения!

— Я все понимаю, пап! — улыбнулся я разошедшемуся отцу. — Мне интересно чисто математически и ощутить, так сказать, могущество нашей семьи на высочайшем уровне.

— Вот оно что! — обрадовался он и сымитировал грусть. — Боюсь — похвастаться нам, как отдельной от всех семье, пока особо нечем. Мы — не знать, и не потомки древней воинской династии. Мы — не росли рядом с детьми правящей верхушки. Мы — талантливые, но выскочки, а значит должны цепляться за любую возможность укрепить свое положение, — он гордо приосанился и продолжил. — За два этих года мы с тобой проделали огромную работу, достигнув того, что имеем. Расслабляться нельзя — продолжим в хорошем темпе, и наши внуки будут стоять рядом с Мицуи и Сумитомо.

— Над ними! — скромно поправил я.

Глава 5

Вести секретных собеседников к «родительскому» бонсаю аж через дорогу это, конечно, для японцев вполне обоснованно — деревце работы Аоки Ринтаро достойно того, чтобы им любовались 24/7! — но, тем не менее, переходить дорогу и объясняться с мамой как-то не очень, поэтому вернувшийся из проведенного в СССР отпуска Николай Степанович был препровожден в столовую, попить чаю и покушать якисобы в исполнении Хэруки. Секретные разговоры — потом, а пока можно пообщаться на общечеловеческие темы.

— Колечко! — заметил я золотой ободок на безымянном пальце его правой руки.

— Поздравляю! — улыбнулась Хэруки.

— Как-то даже сам не понял, как все завертелось, — смущенно признался МИДовец. — Ларису-то вся страна слушает теперь, а я… — развел руками.

— А ты не пьющий! — мощно успокоил его я.

— Лариса Долина? — спросила лучшая девочка, успешно освоившая сложный звук «эл».

Кивнув, Николай Степанович добавил подробностей:

— В Москву приехал, с родными пару дней возвращение домой попраздновал, а на третий плюнул и ей позвонил, на ужин пригласил. Повезло.

— И нам с Хэруки повезло! — поддакнул я.

— Очень! — подхватила она.

— Как там персонал наш, одзаваассоциированный? — поменял я тему. — Мне отчеты таскают, но информацию из нескольких источников надо брать.

— Структуры «фонда Хонда» чуть ли не единственные, который сейчас в СССР работают как следует, — вздохнул он.

— Перестройка это вам не хухры-мухры, — вздохнул и я.

Жалко старую Родину.

— Может оно и к лучшему, — пожал плечами Коля. — Я поспрашивал аккуратно… Да какой там «аккуратно», — презрительно махнул рукой. — Всем на все плевать уже — хоть в архивы Кремлевские за ящик водки проходи, читай.

— Поспрашивал, — напомнил я.

— Поспрашивал, — подтвердил он. — Комплекс накопившихся проблем такой, что никто даже не представляет с какой стороны браться. Может и в самом деле лучше распустить да «перестроить»?

— Может и лучше, — не стал я спорить. — Но суть даже не в нынешней власти, а предшественниках. Вот у вас такой Косыгин был, большой умница, но его реформы товарищ Брежнев в унитаз спустил, решив, что проще и приятнее — и так оно и есть, пожилая кланово-олигархическая верхушка терпеть не может сложных и решительных действий, зато обожает сидеть и изо всех сил ничего не трогать — будет затыкать дыры в экономической модели сырьевой валютой. Какое-то время работает, но цена на жижу упала, и вам теперь приходится брать у стратегического врага унизительный полуторамиллиардный кредит «на покушать».

— И трехмиллиардный — у вас, — добавил Коля.

— Правительственные деды охотно дадут и еще, — пожал плечами я. — У них перед глазами здоровенная морковка маячит. Даман-то Китаю отдали, получается — прецедент.

Николай Степанович грустно вздохнул.