Возрождение времени

За свою карьеру Певун зачистил более четырехсот их миров. Он знал, что в этом звездном облаке все остальные низкоэнтропийные сущности мертвы или окутались тишиной. Он был единственным зачистителем, работавшим со звездощипами. По временам он испытывал гордость за свои достижения и вспоминал древнюю песню:

Я последний зачиститель на космическом
                                          поле битвы.
Одно за другим я бросаю тела врагов к стопам
                                  своей возлюбленной.
Когда все миры будут зачищены,
Я перестану скрывать свою любовь,
И любимая выйдет из своего брачного кокона
                                        моей невестой.

Невероятно, но звездощипы сумели локализовать его семя и послали к нему рой межзвездных червей. Черви метнули в семя кольцо-удавку, пытаясь обездвижить его. Вот недотепы! Семя легко разорвало кольцо, но рой метнул другое. Безумцы ухитрились выстрелить десятки тысяч колец, потратив на это энергию сотен звезд.

«Хотите, значит, поиграть! – подумал Певун. – Ладно, давайте поиграем».

Семя прорывалось сквозь кольца легко, будто сквозь нежную кожу светоэльфов.

Певун планировал сначала избавить семя от всех колец-удавок и лишь потом приступить к истреблению гнусных межзвездных червей. Но рой, несомненно перепуганный, рассеялся – противник удрал на абсолютно-предельной скорости, не дожидаясь, пока Певун полностью освободится от оков. Трусы!

Певун-победитель собрался было покинуть эту область космоса, когда вдруг взвыла тревога. Главное ядро семени обнаружило активную дуал-векторную фольгу, которая быстро раскатывала окружающее пространство в два измерения.

Певун немедленно пустился в бегство, но было слишком поздно. Только тогда он осознал, что звездощипы провели его. Кольца-удавки отвлекли его внимание, а высвобождение большого количества энергии замаскировало сигнатуру развертки дуал-векторной фольги. Фольга находилась теперь слишком близко, чтобы семя смогло убежать от нее, разогнавшись до абсолютно-предельной скорости.

«Ах вы хитроумные ничтожные гаденыши! – подумал Певун. – Неужели и впрямь считаете, что можете победить меня так легко?»

Он приказал главному ядру запечатать фольгу. В принципе это была не такая уж сложная задача. Но примитивная дуал-векторная фольга, сработанная звездощипами, была настолько грубой и захватила уже такую большую область пространства, что главному ядру пришлось бросить все свои ресурсы на формирование силового поля достаточной мощности, чтобы не дать плоскости расширяться дальше. У семени не осталось энергии для собственных двигателей. Стоит только попробовать уйти, как фольга в тот же момент вырвется из силков и схлопнет этот регион космоса в два измерения.

Семя застряло намертво.

Хотя оно временно удерживало фольгу от дальнейшего расширения, его ресурсы не были беспредельными. Каждое мгновение вытягивало из семени огромное количество энергии. По подсчетам главного ядра, семя сможет поддерживать нынешнюю выходную мощность всего лишь одну десятую зерна времени. Певун уже воочию видел свою гибель: сплющенный дуал-векторной фольгой в фигуру без толщины, он уходит в ничто, не оставив после себя даже музыкальной ноты.

Он немного подосадовал, что родной мир так и не предпринял активных действий по переходу в плоское состояние: если бы они там пошевелились вовремя, сейчас ему эта атака была бы нипочем. Впрочем, Певун скоро успокоился. Он уже достиг солидного возраста и в двумерном состоянии долго бы не протянул. Вместо того чтобы доживать оставшиеся зерна времени в виде плоской фигуры, лучше умереть в знакомом пространстве трех измерений.

По крайней мере у него будет время пропеть свою любимую песню.

Певун настроил колебательный орган и вытащил на свет ноты нескольких древних песен. Но лишь собрался запеть, как его вызвала Король.

Король не стала утруждать себя обращением через главное ядро; она активировала большое око и осмотрела все семя, включая Певуна. Такова была прерогатива Короля – она имела право входить во все большие очи и наблюдать за тем, что происходит на всех семенах. Однако семян было больше, чем яиц матрисекомых на морском берегу; Певун никогда и вообразить бы не мог, что Король заинтересуется его жалким семечком, застрявшим в сорока миллиардах структур от нее. То, что жизнь Певуна скоро окончится, Короля, отделенную от него тысячами звездных облаков, ни в малейшей степени не волновало. Певун значил для нее не больше, чем пылинка на алтаре святилища во Дворце Тысячи Измерений. Пылинку, во всяком случае, Король могла видеть невооруженным глазом.