Возрожденная любовь

Ему очень хотелось залезть обратно под одеяло и раствориться в гостеприимной бездне, но он не доставит ей удовольствия наблюдать собственное поражение.

– Отлично. Мне нужна одежда.

– Я все подготовила.

– Вы теперь что, мой камердинер?

– У вас нет камердинера, иначе я попросила бы его сделать это.

– Отлично подмечено.

Стенхоуп терпеть не мог, когда рядом крутится много слуг. Следят за его отлучками и возвращениями. Поэтому ему приходилось самому делать эти ужасные вещи – одеваться и следить за своими вещами. Ей это нравится?

Он нахмурился. Ему действительно не должно быть никакого дела, нравится ли ей что-то из его поступков, но… его это волнует. Это было странное чувство. И Джеймс не хотел слишком долго на нем останавливаться.

Моргнув, он выбрался из кровати, ожидая, что Маргарет предложит ему помощь. Когда она этого не сделала, он моментально почувствовал разочарование. Ему вообще-то нравилось, когда она настаивает на том, чтобы помочь ему. Что совершенно глупо, потому что он просто откажется от ее помощи.

Его ноги немного тряслись.

– Как долго я был в постели?

– Ну, мы женаты уже почти семьдесят два часа.

– Три дня?

Она коротко кивнула.

– И самое худшее уже позади, по крайней мере физическая часть.

– Какое облегченье. – Это и в самом деле так. Теперь Пауэрз может начать заново отстраивать свою жизнь и обрести хоть какой-то контроль.

Джеймс осмотрелся и обнаружил свою одежду, аккуратно сложенную на стуле с высокой спинкой. Сделав глубокий вдох, виконт направился к нему.

Он остановился перед стулом и уставился на проклятую ночную сорочку. Джеймс их страстно ненавидел. Они вечно перекручивались во время сна, и сейчас виконт собирался стащить ее.

Эта ирландка видела его голым.

Стенхоуп содрогнулся. Он вряд ли пребывал в наилучшей форме. Сказать по правде, он вел себя как сущий младенец. Его обдало неприятной волной стыда. Никогда в жизни женщина не видела его совершенно беззащитным. Но он не собирается отступать.

Лучше взять быка за рога. Джеймс потянулся и стащил с себя проклятую сорочку. Комната наполнилась шуршанием юбок, и он поборол желание узнать, смотрит ли она на него.

– Я вас шокирую? – осведомился он.

– Едва ли. Кроме того, вид неплохой.

Пауэрз громко и раскатисто рассмеялся. Когда это случалось в последний раз?

– Что? – спросила Мэгги.

– Вы что, сделали мне комплимент?

– Я – н-нет. – Снова шорох юбок, и он услышал как она отошла подальше к окну. – Я имела в виду парк, – сказала ирландка более тонким голосом.

– Жаль, – ответил Джеймс, наслаждаясь ее смущением. По крайней мере, не только его смущают их странные отношения.

Маргарет откашлялась.

– Вам нужна помощь?

– Не стоит искать отговорки, – сказал виконт, неожиданно почувствовав себя легче. Он взял штаны и натянул их как можно быстрее. – Если вашим очаровательным ручкам хочется снова меня обнять, я буду более чем рад.

Она скептически хмыкнула.

– Вы чрезвычайно самонадеянны.

– Оптимистичен, – поправил он.

«Оптимизм» – это не то слово, к которому он привык. Сказать по правде, это было незнакомое чувство, но в данный момент подходящее. Что-то в ее чопорности, стремлении помочь ему справиться и в том, что против ее желаний он явно ее волновал, заинтриговывало его.

– Ну, вы не свалились в очередной раз, так что прекрасно справляетесь без меня.

– Ах. Но я могу упасть в любой момент. Вам наверняка следует подойти поближе. На всякий случай.

Маргарет фыркнула.

Господи боже. Это так Джеймс все время звучит со стороны? Фырканье и презрительные звуки. В каком-то смысле она напоминала ему себя. Разумная, циничная, решительная. Но в ней сохранилась доля невинности, которой он давно лишился.

Виконт торопливо сунул руки в рукава рубашки. Торопливо. К сожалению, в действительности он сделал это с черепашьей скоростью. Пальцы отказывались двигаться ловко, как раньше, и проснулось внезапное желание выпить.

Дурной знак. Выпивка, так же как и опиаты, очевидно, была полностью исключена из его рациона. По крайней мере пока. По его опыту, одно неминуемо приводило к другому – так влияло наслаждение забвением.

Пауэрз потряс головой и сосредоточился на манжетах и простых золотых запонках, которые выбрала Мэгги. Ему понадобилось несколько минут, чтобы вставить их и застегнуть как полагается. Он проглотил ругательство.

Кто знает, сколько времени у него ушло на то, чтобы надеть сюртук и башмаки, но Джеймс справился молча. Потому что, несмотря на всю браваду, ему было плохо: мышцы болели и, честно говоря, ему казалось, будто они пытаются выскочить из-под кожи.

Наконец он выпрямился и потянулся за пальто, которое Маргарет для него достала.

– Полагаю, мы идем на улицу.

– Да.

Она по-прежнему смотрела в окно, ее изящный силуэт вырисовывался сквозь яркий солнечный свет.

Как Джеймс восхищался ее прямой, как стрела, осанкой! Она казалась такой маленькой и хрупкой и, тем не менее, такой сильной. Интересно, опускались ли когда-нибудь ее плечи в поражении? Стенхоуп не мог такого представить.

– Вы, знаете ли, можете повернуться?