Возведение (СИ)

Снова став видимым, я осмотрелся вокруг, хотя и так контролировал всю местность вокруг на многие километры, а после, прислушавшись ко всем показателям систем наблюдения, медленно уселся обратно на креслице, вновь заняв почти лежачее положение и… медленно выдохнул, расслабившись. Прошла секунда. Вторая. Пятая. Десятая. Позже прошла минута, а за ней пятая, сменила которую позже десятая. Однако, ничего не происходило, я всё так же лежал расслабленно и ничего со мной не происходило. Меня никуда не призывало, пространство не сходило с ума, вроде не появлялось известий о начале войны или вторжении демонов… в общем…

— Алгоритм понятен. Хочешь отдохнуть и расслабиться? Сначала жопу надорви! — сказал я сам себе.

— Очень странное выражение, Господин, — сказал пришедший минутой ранее к моему месту отдыха Урел, однако, заметив, что я лежу неподвижно, не мешавший мне и молча ожидавший моей активности.

— В моём случае, похоже, это больше истина жизни, чем просто выражение, — сказал я, а после повернул голову к слуге. — Ты что-то хотел сказать, Урел? Надеюсь это не новость о вторжении или о начале войны? Или ещё что-то, что заставит меня беспокоиться?

— Нет-нет, господин, — тут же отрицательно покачал головой Урел, вместо этого показывая мне учебник. — Я хотел спросить у вас кое что… мне не совсем понятно вот здесь… — указал он мне на мои же написанные слова в учебнике по геометрии…

— Один момент, — сказал я, тут же находя указанный Урелом момент в учебнике, но уже в виртуальной реальности, а уже рассмотрев его со всех сторон, на секунду задумался и телепатически считал порядок ассоциаций своего слуги, которые возникали у него в момент чтения, вычленяя момент, когда его размышления привели его в тупик, из которого он самостоятельно выбраться сейчас не может.

Это очень удобно в такие моменты, поскольку позволяет понять, слишком ли сложно и непонятно я расписал тот или иной материал в учебниках, смотря на них не со своей точки зрения, а с точки зрения того, кто по ним учится. Всё таки, что не говори, высокий показатель Интеллекта, да даже просто абсолютная память, сильно меняют восприятие человека, он начинает даже думать немного по другому, а некоторые истины, понятные ему, уже непонятны другому. А может быть и наоборот. И телепатия помогает решать такую вот разницу во взглядах.

Поняв, что именно не понял Урел и поняв, проблема это лично его, или проблема в моих объяснениях, я внёс корректировку в модель строения учебника.

В этот же момент учебник из рук слуги взлетел и медленно полетел ко мне, после чего, при вхождении в зону действия АМР, его структура быстро стала меняться, пока не изменился текст, написанный на его страницах. Через десяток секунд книга, раскрыта на той же странице полетела обратно к Урелу.

— Я внёс небольшие правки, попробуй ещё раз, — сказал я ему, не особо уделяя происходящему внимание, больше занимаясь тем, что расслабленно думал о совершенно сторонних мыслях, гоняя их из пустого в порожнее.

Впервые за долгое время, наконец, нормально отдыхая.

***

А в это же время, в не так давно покинутом Александром месте, там, где совсем недавно находилась столица не самого незначительного государства, а теперь находился лишь ровный овраг, царила паника. Люди, тысячи и десятки тысяч людей в один момент лишились своих домов, своего имущества, своих сбережений… всего, что у них было, всего, что они копили, что собирали, ради чего трудились на протяжении жизни, где они трудились всю свою жизнь, во многих случаях даже не покидая города и не видя мира за стенами города ни разу в своей жизни. Они лишились всего! Единственное, что оставил им неизвестный им маг чудовищной силы, это их жизни. И его слова, его пожелание удачи в новой жизни, для них совершенно не были брошенными звуками для сотрясания воздуха. Для многих в городе произошедшее значило, буквально, конец прошлой жизни и начало новой!

Прямо здесь и сейчас, все, в той или иной мере, были равны. Не было богатых или бедных, сейчас тут небыло зажиточных купцов, или работящих торговцев, плотники, кузнецы, каменщики, кожевники, все они сейчас ничем не отличались от людей, что до инцидента не имели и маломальской монетки в карманах, чтобы крайку хлеба купить. У кого-то могли быть родственники или сбережения в других городах, кто-то мог быть тут проездом… но теперь, кто бы и с какой целью не находился в столице в этот проклятый день, все они стали, практически, никем. И постепенное осознание этого факта, что приходит почти ко всем людям здесь со временем, не может не вызвать панику. И не только панику. Страх и ужас, гнев, растерянность, безразличие, апатию и уныние.