Возвеличить престол (СИ)

— Есть! Держу! — отвечают штурмовики, ответственные за установку лестницы.

— Пошли! Пошли! — кричит порутчик и сам подает пример, лихо, быстро, словно зверь, взбирается наверх.

Двое защитников крепости успели взять бугор, но они только приноровились сбросить лестницу, как русский командир уже оказался на крепостной стене и незатейливо, грудью, толкает обороняющихся, расчищая пространство у лестницы. Через всего двадцать секунд весь десяток русских штурмовиков уже стене и помогают командиру. А следом взбирается и командующий, полковник Алябьев.

Чуть в стороне начинается канонада. Скопин-Шуйский приказал большую часть орудий отвести в сторону от того места, где происходит приступ. Теперь рижан отвлекают обстрелом. Горят дома, в городе начинается паника, которая, впрочем, на военных не сильно распространяется. И не все защитники уже осознали, что идет полноценный штурм, а не лишь подготовка к нему.

В предрассветных сумерках рижане могли увидеть много красных кафтанов, которые, вроде бы, приготовляются к приступу. Но темные фигуры уже вырезают дежурную смену на другом участке стены.

— Шаг! Шаг! Шаг! — сам Алябьев командует сражением на стене.

Каждый был с пистолями и воины разряжали их сразу, как только видели врагов, чаще, отдельные бойцы стояли под стеной с поднятой головой и стреляли, как только видели, что кто-то из защитников либо показался, либо всего лишь видна только алебарда или бугор. Выстрелом даже рядом можно не убить, но сбить у противника концентрацию и заставить его укрыться, отказываясь от активных действий. Ну а те, кто уже на стене, борются за пространство. Нужно оттеснить противника, которого набежало немало, но именно такому штурмовиков учили. Исходя из особенностей подобного боя ударный полк и экипировали.

— Шаг! — вновь следует команда и штурмовики делают слаженный шаг вперед, тесня противника.

Сверху на русских воинов обрушивается алебарда. Но чаще длинные ножи, работать которыми в таких условиях более сподручно, чем саблей, впиваются в тела поляков и наемников.

— Бах-бах! — разрывается граната — последнее новшество от Пушкарской Избы.

— Вперед! — кричит Алябьев и напор штурмовиков усиливается.

Взрыв чугунного шара внутри толпы защитников не столько убил или ранил, как оглушил и дезориентировал. Построение расстроилось и русские штурмовики рванули на противника. Кое-кто из рижан, или из наемников, падали со стен, иные пробовали в одиночку оказать сопротивление, но слаженным ударом такой герой быстро получал статус «посмертно».

В это время Михаил Васильевич Скопин-Шуйский уже отдавал приказ двум стрелецким полкам старого строя занять освобожденные ударниками части крепостной стены. Готовились войти в город и гвардейские полки.

*…………*………….*

— Боярин головной воевода, Михаил Васильевич! — взывал к командующему Юрий Дмитриевич Хворостинин, подъезжая на уставшем, чуть ли не заваливающимся, коне.

— Слушаю! — строго и без лишних слов, сказал Скопин-Шуйский.

— Дай гусар, воевода! Да разверни пушки у речной стороны крепости! — Хворостинин начал чуть ли не отдавать распоряжения своему командиру.

— Ты не забывайся! — сказал Михаил Васильевич, при этом в глазах Скопина появились проблески злости. — Говори, что случилось, а что делать — до мое дело!

— Разведка сказала, что конные изготовились ударить по нашим ударникам, укрылись в кустах и лесу и ждут, — быстро доложил Хворостинин, жаждущий участвовать в бою.

Скопин-Шуйский своими словами придержал ранее безынициативного Хворостинина. Впервые Юрий Дмитриевич сам, почти что, принял решение. Впрочем, не дело, когда второй воевода пытается указывать командующему.

— Делай, что должно! — сказал молодой, но полный мудрости, русский военачальник своему подчиненному.

Пушки развернуть в месте предполагаемой атаки польской конницы не успели, но, когда с криками из леска выскочили конные, их вначале встретили выстрелами из пищалей. Это не остановило лихих польских всадников и те, несмотря на существенные потери, смели две роты стрельцов. Но тут подоспели русские гусары.

С шумом, издаваемым прикрепленными крыльями на спине, русские «ангелы смерти», уже перенявшие польско-литовский опыт использования гусарии, врезались с пиками наперевес во фланг польской конницы. Следом шла лавина русской поместной дворянской конницы. Поэтому, когда гусары прорядили поляков, пройдя через из фланг, как раскалённый нож по свежему сливочному маслу, дворяне и боярские дети, завершили разгром, круша и изничтожая дезорганизованных поляков.

А в это время треть стены была под контролем русских штурмовиков и бой шел уже за ворота. Участь Риги была предрешена.

Через два дня, когда уже готовились обозы с побежденными рижанами и с их имуществом, для отправки в Псков и дальше, в рижском порту началась разгрузка датских и английских кораблей с французскими и немецкими наемниками на бортах. Так же разгружались бочонки с порохом и ящики со свинцом.