Возвращаясь к самому себе

Как-то мне попалась в "Литературной газете" заметка: зрительница из г. Умани пишет: "Артисты играют то положительных, то отрицательных героев. Почему же не хотят считаться с тем, что у меня, зрителя, есть память, в том числе эмоциональная? А то смотришь на положитель-ный образ, а память подсказывает, что я видела этого актера в роли подлеца и мерзавца". Ценное признание. Оно объясняет психологию, видимо, немалой части зрителей: у них, как и у детей, еще не развита аналитическая способность сознания, но в отличие от детей, они уже запоминают артиста-исполнителя, и он им "мешает". Дети целиком отдаются обману игры, все же зная, что это игра. А взрослое "дитя" из-за этого знания уже не может наслаждаться искусством как таковым, то есть искусным умением актеров искусственно воссоздавать жизнь, в том числе жизнь персона-жей, - "плохих" или "хороших". Подготовительный зритель только восхитится умением актера имярек одинаково убедительно предстать в любом обличье, но зритель-"дитя" серчает. К тому же, в отличие от истинного дитяти, этот зритель знает про себя, что он - народ, которому дано судить. Его так учили. "А разве так можно? Как же, нас учили другому. А это я не понимаю, и, значит, не принимаю".

Очень правильно написал драматург С. Алешин - такой зритель, придя на спектакль, хочет потешить свое самолюбие и получить подтверждение своей непогрешимости. Он желает получить подтверждение тому, что ему уже известно, и досадует, и даже гневается, если увидит и услышит нечто иное, а то и противоположное. Он оскорблен, если вдруг актер, которого он привык видеть в положительных ролях, возьмет да и сыграет негодяя. Это, по его разумению, предательство.

А поскольку у нас в стране оценка искусства в любом его проявлении всегда была делом политическим, из иной такой оценки часто вытекали серьезные последствия. А наш сердитый зритель-"дитя", и не думая особенно, знание это у него в крови, в мозжечке, - позволяет себе любую брань и не нуждается в аргументах и обоснованиях своего негодования: "Нас не так учили!" и - все тут...

Так что очень можно понять негодование авторов писем ко мне, обвинивших меня в предате-льстве: тут речь не о какой-нибудь не такой или не так сыгранной роли - тут от роли - "Жукова играл, гад!" - к действительности "за Ельцина!" И обижаться-то на них неловко, и месть их мне и угрозы по-детски наивны: "Да вам не Жукова надо играть, а предателя Власова!" Что ж, была бы пьеса хороша и интересна, характеры были б убедительны, сложны и наполнены вещес-твом, годным для лепки, почему ж не сыграть Власова? Играю же я Понтия Пилата, как известно, предавшего Христа и умывшего руки... Пожалуй, по части предательства Понтий Пилат переплю-нет генерала Власова: ведь он, Понтий, знал, что Христос - невиновен, знал, что он прекрасный человек и даже ему, Понтию, помог избавиться от головной боли, а все ж поддался крикам толпы и воле Синедриона и выдал Христа на казнь... Думаю, если фильм Юрия Кары "Мастер и Марга-рита" каким-то образом дойдет до массового нашего зрителя, мои корреспонденты будут удовле-творены: так ему, голубчику этому Ульянову - вот играй теперь Пилата, а не Жукова...

Но я мечтаю и Жукова еще сыграть. В настоящем глубоком драматичном художественном фильме, где предстал бы перед нами не только военачальник, полководец, а человек живой, со всеми его сложностями, противоречиями, надеждами, мечтами, ожиданиями... Но нет пока, не написана такая пьеса. Или такой роман. О маршале Жукове.

Я посмею еще возразить моим лютым критикам по поводу их уверенности, что Жуков - это некая антитеза Ельцину, что Жуков был бы против реформ, идущих в нашей стране. Ведь Георгий Жуков - человек творческий, человек, видевший, как говорят шахматисты, на много ходов впе-ред, с острым аналитическим умом, умеющим учитывать множество фактов, действующих одно-временно. И потом - он на себе самом испытал, как боятся "коммунистические вожди" человека умного, сильного волей, авторитетного среди народа. Как, не считаясь с интересами страны, они не гнушаются мстить такому человеку. Нет, нет, я уверен: почерк старой коммуно-номенклатуры претил бы Жукову. Стоит сокрушительно пожалеть, что его нет сегодня с нами: он бы придал твердости и решительности переменам в России. И наша армия чувствовала бы себя по-другому. Факт.

Но какого великолепного аргумента лишились бы тогда мои критики, авторы злых писем! Ну чем бы они меня донимали, если бы Жуков был вместе с Ельциным?

Ну, относительно "аргумента" - это, конечно, грустная шутка. И то, что я играл Жукова - ни для кого ничего не доказывает.