Возвращаясь к самому себе

Сегодня благодаря гласности, расторопности средств массовой информации, особенно телевидения, мы хоть видим этот процесс - кроения и сшивания политики и последствия этого кроения и сшивания. Отчасти, не вполне, но все же мы перестали быть теми доверчивыми слепца-ми, какими были в эпоху "до гласности". Раньше мы о таком и не думали. Просто потому, что нам и не над чем было думать: не было ее, информации. Была одна большая "государственная тайна". И все для нас происходило вдруг. Вдруг - какое-то событие! Вдруг на политической арене появ-лялся некий деятель. Открывали утром "Правду" и читали: "Игнатов... Мухамедшин... Мухамет-динов..." А что такое, кто, откуда, почему? Мы ничего не знали, зато верили... Мы верили, что все делается правильно. Потом, попозже, выяснялось, что неправильно, а то, что было, оказывалось крупной ошибкой, "Головокружением от успехов", допустим, или "Делом врачей-убийц". И все это происходило вне нас.

"Мы живем, под собою не чуя страны, наши речи за десять шагов не слышны..." - сказал поэт, живший в те страшные годы и убитый именно за эти слова. И лучше него о том времени не скажешь. В те времена одни из нас устрашенно, другие восхищенно, но почти все безмолвно принимали к исполнению решения свыше.

Так чего же удивляться сегодня всем митингам, страстям, столкновениям? Люди раскрепос-тились. Можно так или иначе относиться к тому, что видишь и слышишь вокруг, люди имеют право выражать свое мнение. И некоторые - я говорю о больших чиновниках - наверняка думают о прошлых тихих временах: "Боже, какое было золотое время! Никакая собака не лаяла, не лезла. Сижу себе в кабинете и раскладываю: "Хочу назначить его! Нет, лучше его! Нет, я этого все же хочу! Назначаю - и все! Подписал - и весь указ: исполняйте!"

Господи, в какой же мы жили бесправной стране... В какой бесправной и какой недумающей! То есть конечно же люди думали, но лишь наедине с собой...

И только сейчас мы становимся истинными современниками своей эпохи. Вот почему мой король Ричард получился такой, а не какой-то другой. В нем я постарался художественно, то есть через конкретный характер, выразить свое общественно-политическое кредо. Играя определенно-го типа, я выражал свою гражданскую позицию, стараясь ею заразить зрителя или по крайней мере заставить задуматься, обратить внимание на это явление, которое меня как художника тревожит, беспокоит, заставляет против него восставать, против него бороться.

Сегодня, наблюдая по телевизору кипящие страсти-мордасти и вспоминая нашего Ричарда, я вижу, что, несмотря на всю обнаженность, несмотря на всю голизну преподносимой экраном по-литики, театральное, сценическое толкование происходящего не становится менее значительным, менее важным, чем было раньше. Художественный образ схватывает явление в его главнейшей сути. Я убежден, что тот король Ричард III, которого разгадали мы с Рачией Никитовичем Капла-няном, выражает суть этого явления: ничтожество, ползущее во власть.

Наполеон I:

"Остается жизнь, которую ты прожил"

Я натолкнулся на брукнеровского "Наполеона" в начале семидесятых и не мог преодолеть искушения попробовать сыграть Наполеона. Мне показалась близкой позиция Брукнера в отноше-нии к прославленному во всем мире императору. К человеку, ставшему императором только бла-годаря собственной воле и военному гению. Конечно, это не Ричард, ничтожный, изворотливый пройдоха. И все равно - это тиран. Молодой и тщеславный лейтенант революционной армии Французской республики, казнившей своего короля Людовика, он становится палачом Республики и ее императором, победившим полмира...

Не просто так написал Брукнер эту пьесу. Гитлер в те годы (пьеса написана в 1936 году) не просто угрожал народам Европы, он рвал ее на куски. Чехословакия, Австрия уже покрыты мраком фашизма. Брукнер бежит из родной страны. В эмиграции он и пишет "Наполеона I". В его деяниях драматург находил прямые ассоциации со своим временем. Может быть, конечно, в этой точке зрения есть некоторая суженность, тенденциозность, но зато есть и четкая позиция, есть определенный угол зрения на историю. Вот мне и показалось, что пьеса Брукнера дает возмож-ность выразить мысли, тревожащие меня. Каким бы способным, даже талантливым, даже гениаль-но умным ни был человек, тирания его, его деспотизм отвратительны. Наполеон в пьесе Брукнера говорит: "Мой мир, каким я его вижу". Какое проклятое это "я". Оно, как лавина, разбухает, срывается и несется по жизни, погребая под собой человеческое счастье, человеческие мечтания, надежды. Все попирается, уничтожается ради этого "я". Гибнет логика, смысл, правда, справед-ливость, законность, человечность, не остается ничего, кроме "я", которое как мрачная тень закрывает собой все светлое. Сколько уже видела история этих раздутых до чудовищных размеров "я"... Конечно, и образ нашего "отца всех народов", Иосифа Сталина, незримо присутствовал в моих размышлениях над пьесой Брукнера... Тоже - великий император, вылепивший свою империю из революционного теста...