Возвращайся!

Как поженились, я ему сразу сказала: «Иди, учись на артиста». – «А кто будет деньги зарабатывать?» – спрашивает Федя. А сам, голубчик, от радости так и засиял. – «Ничего, – отвечаю, – как-нибудь на мою зарплату проживем. С голоду не помрем. А твоя судьба – сцена. Двигайся по этому пути – иначе будешь потом проклинать и себя, и меня». Тогда он говорит: «Я коммунист, в бога не верю, но клянусь всем самым-самым, что есть на свете, за этот твой поступок никогда от тебя не уйду! Даже если в меня влюбится сама Татьяна Самойлова – не брошу, не предам!»

– И сдержал слово?

– Сдержал! – заявляет она торжественно.

– А втихушку не изменял? – игриво интересуюсь я.

Она краснеет от неловкости и негодования.

– Постыдились бы произносить такое! Федя – человек честный. Я всегда ему свято верила. Кто я такая, если рассудить – домашняя клуня. А он артист. И даже режиссер. Элита. Другой бы на его месте точно меня бросил. Нужна я ему, рядом вон сколько красивых и знаменитых. А Федя остался мне верным. За это я всегда буду ему благодарна!

Она даже соединяет ладошки, точно молясь невидимому богу.

Похоже, она действительно боготворит своего муженька. А между тем Федор Иваныч исполнял в драмтеатре второстепенные или третьестепенные роли, а в последние годы у него и вовсе нет никаких ролей. Не востребован – и от этого пьет. Видимо, режиссерство в самодеятельном «Гамлете», хоть и тешит самолюбие, не заменяет даже ролишку без слов на профессиональной сцене.

– Извините, если обидел… Кстати, вы не назвали свое имя и отчество…

– Чего уж там, зовите попросту, Валентиной. А вы хорошо с женщинами разговариваете. Деликатно.

– Вы меня захвалите, Валентина. Если так, признаюсь в своей слабости: люблю рассматривать семейные альбомы, узнавать чужую жизнь. Ваши дети, конечно, уже взрослые?

Покраснев, она признается, что детей у нее нет. Не дал Бог. И добавляет с простодушной откровенностью:

– Федя очень хотел иметь ребеночка. Мы даже думали взять из роддома. А потом как-то… Страшновато стало. А вдруг эти… гены окажутся не те…

Внезапно она вытаращивается на меня, и на ее лице появляется странное выражение, которое расшифровываю, как борьбу между желанием рассказать и страхом сболтнуть лишнее.

И жажда высказаться побеждает.

– Вообще-то, – говорит Валентина, – я у Феди вторая жена. С первой он расстался. У него и ребенок есть. Дочка.

Вот те и на! Казалось бы, тихая чета правильных маленьких человечков: Федя и Валя, достойно доживающая положенный срок, какие еще скелеты в шкафу? А они есть – и загадочно побрякивают костями.

А, была не была, спрошу!

– Извините, Валентина. Если вопрос покажется бестактным, можете не отвечать… Почему ваш муж ушел от первой жены?

Она отводит глазки. Разговор и неприятен ей, и волнует ее: так хочется вывалить в чьи-то уши тяготящую душу тайну! Почему бы не в мои? Теперь ей легче: раз начала, можно катиться, как с горы.

– Она изменяла Феде, – испуганно шепчет Валентина, точно мы не одни. И даже быстро озирается, не подслушивает ли кто.

– И дочка не его? – спрашиваю, озаренный внезапным предчувствием. И замечаю, что тоже шепчу.

– Ага, – Валентина печально качает головой. – Оказывается, он не может иметь детей. Это ж какой надо быть стервой, чтобы предать Федю!

– А вы ее видели – первую жену вашего мужа?

– Видела. Случайно. Идем мы с Федей как-то по улице. И вдруг он руку мне локтем так сдавил, я чуть не закричала. Прошли метров десять. Потом он остановился, закурил. Смотрю – бледный, белый почти. «Тебе что, плохо? – спрашиваю. – Сердце прихватило?» А он: «Женщина, которая нам навстречу попалась, это моя первая жена. Ленка. С дочкой».

– Люблю послушать про чужую жизнь, – мечтательно говорю я. – А вы рассказываете – будто роман читаешь.

– Какой уж там роман, – она сияет, польщенная моим незамысловатым комплиментом. – Обычное житье-бытье. Потому что я обыкновенная. Федя – тот, конечно, из другого теста. Особенный. Я иногда вожусь по хозяйству – и вдруг подумаю: как же мне повезло на этом свете!

– А эта женщина, я имею в виду первую жену, что с ней произошло?

– А что ей сделается. Замуж выскочила.

– За любовника, за отца своей дочери?

– А вот и нет! За другого! Хороший, наверное, человек, если женщину с ребенком взял.

И смотрит ликующими глазенками, должно быть, и впрямь радуясь и за бывшую супружницу Феди, и за ее второго мужа…

Вновь оказавшись в солнечном и тенистом, утопающем в зелени дворе, звоню Пыльному Оперу.

– В молодежном театре «Гамлет и другие» трудится режиссер Бубенцов Федор Иваныч. Женат вторым браком. Мне необходимо знать ФИО и адрес его первой жены.

– Сделаем, – как всегда скупо и без особых эмоций обещает он, даже не интересуясь, зачем это мне надо.

Нелюбопытный опер – это что-то новое в криминалисткой практике.

Господи, куда сворачивает мое расследование, в какие чащобы!

Вечером заезжаю за Анной в ее архитектурную мастерскую и вместе с ней отправляюсь на Бонч-Бруевича.