Возвращайтесь живыми!

— Пришлось программировать, сотрудничать добровольно он отказался.

— Почему же вы уверены, что буду сотрудничать я?

— Не уверены, Афанасий Дмитриевич, но надеемся. Программирование фрустирует психику реципиента, она долго не выдерживает, человек через год-полтора сходит с ума. Добровольное сотрудничество продляет… э-э, срок жизни.

— Это радует. Однако мой ответ: нет!

— Не торопитесь, полковник.

— Нет!

— Вы даже не хотите спросить, чего мы хотим от вас конкретно?

— Нет! — в третий раз произнёс Афанасий.

— Вы меня разочаровываете. Судя по описанию вашего сотрудника, вы очень креативный и быстро соображающий человек. Недаром же вы стали начальником Центра психофизических технологий.

— Исследований.

— Э-э, бросьте, полковник, мы не столь наивны, как вы думаете, и знаем, что в вашей… м-м, «конторе» давно занимаются технологиями психодистанционного манипулирования людьми. Итак, ваше последнее слово?

Афанасий понял, что шансов отмолчаться или уговорить вербовщиков подождать у него нет. Он сделал вид, что колеблется.

— Дайте закурить.

— Вы же не курите.

— Нервничаю.

Длиннолицый полез в карман за сигаретами, и в тот же момент Афанасий ударил в дверцу машины телом, сосредоточиваясь на атаке стоявшего с его стороны человека.

Возможно, ему и удалось бы справиться с ним, а затем броситься через дорогу, перепрыгнуть ограду бульвара и добежать до стеклянного купола подземного торгового центра. Но реакция длиннолицего замминистра оказалась не хуже, чем у спецназовца.

Валерий Тимурович не стал выскакивать следом, он просто выстрелил Афанасию в плечо, снизу вверх, из особого пистолета, стреляющего иглами.

Афанасий почувствовал укол, хотел ударить подскочившего к нему парня в лицо… и полетел в разверзшуюся под ногами бездну.

Его втолкнули обратно в машину, так быстро, что никто из редких прохожих не обратил на это внимания, и больше он уже ничего не видел и не слышал.

Шехерезада читала книжечку Мопассана, поглядывая на часы, когда раздался звук проворачивающегося в замке ключа.

Она вскочила с дивана, метнулась в прихожую.

Вошёл Афанасий. Лицо его было задумчивым, взгляд казался ускользающим, нетвёрдым, осоловевшим.

— Извини, — пробормотал он, отводя глаза. — Выпил вот.

От него действительно пахло вином, а также сигаретным дымом и чужим мужским одеколоном.

— Встретился со своим Сильвой? — растерянно спросила она.

— Ага. — Он пошатнулся. — Ух ты, заносит! Помоги раздеться.

Шехерезада подхватила мужа, подставила плечо, повела в спальню.

— Может, в душ?

— Не, усну на ходу, потом.

Она довела до кровати, не столько раздосадованная, сколько удивлённая: таким она мужа никогда не видела, — помогла раздеться. Он буквально упал на кровать. Сказал, еле ворочая языком:

— Спасибо… никому… не говори… я больше… не буду…

Бормотание перешло в шёпот, Афанасий вздохнул и уснул.

Шехерезада постояла над ним, сжимая в руках штаны, направилась было в гостиную, но вернулась.

Афанасий спал, дыша часто и быстро, словно куда-то бежал, лицо его было в поту.

Она бросилась в туалетную комнату, намочила край полотенца, вернулась в спальню, протёрла ему лицо, шею, грудь, посидела на краешке кровати, прислушиваясь к своим ощущениям, тихонько вышла. Набрала номер телефона отца.

Олег Харитонович разбирался с документами, полученными из Томска, когда позвонил Тамерлан:

— Не спишь?

— Я ложусь не раньше двух. Что случилось?

— Мне позвонила Шеха. Вьюгин встречался с каким-то своим сотрудником и вернулся домой сам не свой. Девочка заволновалась.

— С кем он встречался?

— Она говорит, с одним из сенсов, Афанасий назвал его Сильвой.

— Это Джокер. — Малахов представил лицо экстрасенса; Джокер ему нравился. — Бывший сотрудник спецподразделения МВД. Что говорит сам Афанасий?

— В том-то и дело, что ничего не говорит. Рухнул спать, несёт от него.

— Афоня не пьёт!

— Шеха сказала, что от него разит спиртным.

— Странно, не припомню, чтобы он так набирался.

— Позвони Волкову, пусть посмотрит его.

— Волков изучает В-портал. К тому же после вояжа на Луну ему надо прийти в себя, не хотелось бы его отвлекать. Я сам поговорю с Афанасием.

— Будь осторожен, старик, не нравятся мне такие ночные сюрпризы. Наш противник изощрён и вполне способен реализовать один из запасных коварных замыслов.

— Что ты имеешь в виду?

— Вербовку.

Олег Харитонович помолчал.

— Я в это не верю. Афоня не из тех, кто клюёт на шикарные обещания и посулы.

— Будь здоров. — Тамерлан выключил телефон.

Олег Харитонович поиграл монетками на столе: он был заядлым нумизматом, ещё с детства, — сходил на кухню, подогрел чай. Он жил один уже восемь лет, со смерти жены, и давно привык к одиночеству. Навещали его, да и то изредка, только дети, живущие в других городах, Катя и Антон, да ещё реже сотрудники «Триэн». Затворником назвать его было нельзя, несмотря на нежелание встречаться с кем-либо без определённой цели, но и любителем застолий он не был.

История с Афанасием заставила задуматься.