Возвращайтесь живыми!

— Успокойся, — положил ему руку на плечо Олег Харитонович, — враги знают твои возможности и постарались закрыть её энергетику.

Отлегло от сердца. До этого момента Роман гнал от себя мысли, что Юна не отзывается по простой причине: её нет в живых!

— Спасибо, я не подумал. — Он с усилием освободился от всего, что мешало мыслить и трезво решать задачи. — В-портал неустойчив, его программа сбита, он самопроизвольно включается и не слушается команд. Я взял его в руки, и он перенёс меня внутрь лемурийской базы…

Рассказ о путешествии внутри Колыбели занял полчаса.

Какое-то время после этого слушатели молчали, переваривая услышанное. Потом Олег Харитонович глянул на одного из незнакомцев, глаза у которого светились голубизной полярных льдов.

— Случайность?

— Экзистенциальный аттрактор, — проговорил голубоглазый глубоким баритоном с бархатистыми интонациями. — Вероятность случайного проявления чрезвычайно мала. Но выводы делать рано. Понаблюдайте. — Он встал, ощупал лицо Романа своими умными, проницательными, светящимися глазами-прожекторами, кивнул и вышел.

— Кто это? — ломким голосом спросил Роман.

— Первый, — коротко ответил Малахов, будто это слово всё объясняло. — Твой прыжок в недра Колыбели — явление столь маловероятное, что требует особого анализа. Но об этом мы поговорим позже. Василий Тимофеевич, у тебя есть что-нибудь позитивное?

Второй незнакомец, тихий и незаметный, поднял голову. На ухе его висела клипса МНР — суперсовременной рации, способной получать сигнал от спутника.

— Мы вычислили эмиссара Поводыря в Выборге, но он успел сбежать. Два его помощника у нас, дают показания. По их словам, Юну Солнышкину вывезли из Выборга на вертолёте. Сейчас прорабатываем, что это была за «вертушка» и куда направилась.

— Не за границу? — спросил Ылтыын.

— Данных пока нет. Но это не имеет значения. Наши люди в Финляндии предупреждены и работают.

— Мне надо позвонить, — выговорил Роман похолодевшими губами.

Все посмотрели на него.

Олег Харитонович кинул взгляд на часы, поднялся.

— Побудь здесь пару часов. Мы напрягли все наши службы. Позвонить всегда успеем. Нужна ясность. Я приеду после обеда, тогда и решим.

— Я с вами, — встал тот, кого назвали Василием Тимофеевичем.

Оба вышли.

Ылтыын потеребил Романа за рукав:

— Пойдём, я тебя провожу.

В коридоре Роман дёрнул подбородком, указывая на закрывшуюся впереди дверь:

— Кто это с ним?

— Вася Грибов, наш главный контрразведчик. Я его хорошо знаю. Если он вцепится в кого-то, обязательно найдёт. Знаешь, где он работал до Ковчега? В ЮНЕСКО. И в Интерполе. Владеет семью языками.

— По нему не скажешь.

— Так это же хорошо, никто его всерьёз не воспринимает, а это очень весомый аргумент успеха в таких делах, как контрразведка.

— Когда же он успел поработать в Интерполе?

— Этого я не ведаю, лет пять назад, наверно. Он считает, что нынешний директор Интерпола — Поводырь. Вообще эмиссары АПГ сидят везде, в том числе в Интерполе, ЮНЕСКО, ООН, НАТО, во всех крупных корпорациях и компаниях. Так что власть у них колоссальная. Поэтому мы оцениваем это обстоятельство как угрозу всему человечеству, а не только России.

Спустились в подвал, вышли в коридор, тянувшийся метро сто, не меньше, поднялись на первый этаж какого-то строения, стены которого уже не казались казарменно унылыми, как бетонные стены коридора, а пол был покрыт паркетом.

— Наш санаторий, — сказал Ылтыын, заметив взгляд спутника.

Остановились перед белой дверью с табличкой: «Профилакторий».

Ылтыын стукнул в неё костяшкой пальца, толкнул рукой.

За дверью оказалась комната со всей жилой начинкой: кроватью, застланной одеялом, тумбочкой, столом в углу, на котором стоял дисплей компьютера, пластиной телевизора на стене, книжными полками и умывальником.

Читавший за столом книгу молодой парень в белом халате поднял голову, встал.

— Свободен, — сказал Ылтыын.

Парень, то ли врач, то ли санитар, вышел.

— Проходи, заваливайся на кровать да полежи, — посоветовал эскимос.

— Надо звонить! — глухо сказал Роман, глядя на окно; решёток на нём не было, и сквозь стекло был виден симпатичный лесной пейзаж.

— Не я принимал решение. Да и опасна самодеятельность в таком деле. Горячо слишком.

Роман скривил губы.

— Ты мне напоминаешь чайного гурмана: горячо? Подожду, пока остынет.

Ылтыын в сомнении встопорщил брови.

— Не нравится мне твоя решительность.

— Я не намерен ждать решений руководства.

— Волюнтаризм — прекрасное качество только для философа, который ничем не рискует, но не для оперработника.

— Я не оперработник.

— Извини, но пока ты в системе, ты по мере своих сил выполняешь оперативную работу. А для того чтобы вызволить твою жену, надо тщательно подготовиться.

— Ей плохо, понимаешь?!

— С чего ты взял? Поддерживаешь связь?

— Не поддерживаю… чувствую. — Роман достал айком. — Не останавливай меня, шаман.

Ылтыын покачал головой:

— Остановил бы, если бы мог. Но ты делаешь ошибку.

Роман набрал вырубленный на гранитной глыбе памяти номер телефона, по которому ему предлагали позвонить.

Короткий гудок, два щелчка — сработал скремблер, затем раздался густой басовитый голос: