Возвращение

Кандалами оказались наручники, которые продели в старую цепь, вмурованную в подвальную стену. Крюк — наручниками, надетыми на вмурованный в стену крюк. Роксалана очутилась в таком положении, что большая часть ее веса приходилась на запястья, до пола она доставала только кончиками пальцев. Пояс с Олега послушники сняли, но далеко не унесли, бросили, судя по звуку, сразу за порогом. А затем выключили свет и захлопнули тяжелую дверь.

— Что происходит? — спросила в темноте Роксалана.

— Ты спрашивала про колдуна, с которым я должен сразиться. Теперь ты с ним знакома. Это он и был.

— Мне больно!

— Потерпи. Скоро руки потеряют чувствительность.

— Какая же ты сволочь! Сам с удобствами разлегся, а мне кожу режет. Ты же колдун! Сделай что-нибудь!

— У меня руки скованы. И зелья далеко. И оружие.

— Хрен знает что! Двадцать первый век! В центре Европы оказаться на цепи в средневековом замке!

— Ты же любишь приключения?

— Идиот!

— Я предупреждал, не связывайся со мной. Будет плохо.

— Значит, ты это специально подстроил?

— Вот, дура…

— Кретин! Псих слабоумный! Гомик недорезанный! Мудак подвальный!

Олег отвечать не стал, и вскоре в подвале надолго повисла тишина. Очень надолго. По ощущениям Середина, прошло не меньше десяти часов, если не сутки, прежде чем снова грохнула дверь и в подвале зажегся свет. Внутрь вошли двое молодых послушников в шелковых рубахах, следом забежали четыре дога, наконец, последним спустился сам Аркаим.

— Ну как, чужеземец, отдохнул, выспался? — довольно засмеялся колдун. — Скажи, зачем тебе понадобилась целая коробка шоколада?

— Люблю сладкое, — просипел Середин пересохшими губами. — Что? Никак, сожрал?

— Я сказал всему этому журналистскому отребью, что это была рекламная акция в пользу нашего швейцарского шоколада. Тебя там снимали с вертолета, как ты его из участка тащишь. Все спрашивали, что это за коробка. Я показал. Теперь по всем каналам крутят. Вчера по всему свету твоих мертвецов показывали, а нынче — мой шоколад.

— Ты, старый болтун, или покорми нас, раз уж в порубе держишь, или голову отруби. Чего издеваешься?

— Ишь, чего удумал, — хмыкнул Аркаим, — голову ему отрубить. Не-ет… Кто же мне тогда расскажет, куда Урсула спрятана? У какого окошка сидит, господина своего дожидаючись, где слезки проливает?

— Зачем тебе Урсула? Ведь ты больше не собираешься уничтожать наш мир!

— Нет, не собираюсь. Тут я тебя не обманывал. Но твоя невольница, наша очаровательная избранница Итшахра… Это слишком большая сила, чтобы оставлять ее в чужих руках. Она должна быть здесь, у меня!

— Зачем она тебе?

— А вдруг жертву захочет принести кто-то другой? — Колдун закачал головой: — Нет, мне это решительно не нравится. Или, может статься, мне все же опротивеет этот мир? Что, если я все же надумаю открыть врата Итшахра? Где мне тогда искать твою рабыню? Нет, я слишком долго ждал, чтобы отказаться от добычи. Я рискую слишком многим, чтобы оставить все на самотек. Не будем спорить, смертный. Отдай Урсулу мне.

— Нет!

— Я рад, что ты сказал это, чужеземец. — Чародей кивнул послушникам: — Начинайте.

Пареньки подступили к девушке, быстро и аккуратно срезали с нее всю одежду. Роксалана закрутилась, пытаясь хоть как-то прикрыть наготу, но в ее положении это получалось очень плохо.

— Что вы делаете?! Отпустите меня! Пустите!

— Я подумал, милая… — подошел к ней Аркаим. — Я подумал, что ты все равно ничего не знаешь. Истина скрыта в памяти этого скитальца. Значит, подвергнув тебя пытке, я ничего не теряю. Даже если ты умрешь, секрет невольницы все равно останется с чужеземцем.

Он склонил голову набок, прикоснулся пальцем к уголку глаза пленницы, словно хотел утереть слезинку, повел им вниз — по щеке, через край губ и подбородок по шее, плечу, по груди через самый сосок. Крутившиеся рядом собачки требовательно затявкали.

— Зачем собаки? — испуганно попыталась поддернуть ноги девушка.

— Как зачем? — удивился колдун. — Ты же не захочешь, чтобы тут все было в крови, а куски твоего тела валялись на полу? Я буду отрезать по чуть-чуть и скармливать им. Все получится опрятно и рационально. Ты можешь себе представить, во сколько обходится содержание здорового породистого выводка? Парного мяса сейчас во всей Европе не купить. Такое впечатление, что оно растет сразу мороженым.

— Ты не посмеешь! — Роксалана опять задергала ногами. — Ты… Ты не посмеешь! Мой отец тут все разнесет! Ты не знаешь, с кем связался! Он из всей Швейцарии стеклянную парковку сделает! В радиоактивный песок закопает. Он… О… Не подходи… А-а-а! — Девушка громко взвизгнула от прикосновения к ноге холодного собачьего носа.

— Не посмею? — сладко улыбнулся Аркаим. — А вот мы сейчас у чужеземца спросим. Что скажешь, странник? Посмею я подружку твою на кусочки разделать и песикам скормить али нет?

— Оставь ее. Она ничего не знает!

— Вот именно, чужеземец, вот именно. Поэтому беспокоиться о ней совершенно ни к чему.