Возвращение

Лицо Жени вытянулось, он замолчал и стал глядеть на роковой камень. Кондратьев взял камбалу, шлепнул ее на плоский камень и вытащил нож. Горбовский с восхищением следил за каждым его движением. Кондратьев одним ударом наискосок отделил голову камбалы, ловко запустил под кожу ладонь и мгновенно извлек камбалу из кожи целиком, словно снял перчатку. Кожу и выпавшие внутренности он бросил Жене.

– Леонид Андреевич! – позвал он. – Принесите, соли, пожалуйста!

Горбовский, не говоря ни слова, встал и полез в субмарину. Кондратьев быстро разделал камбалу и принялся за окуней. Куча рыбьих внутренностей перед Женей росла.

– А где соль? – воззвал Горбовский из люка.

– В продовольственном ящике, – откликнулся Кондратьев. – Направо.

– А она не поедет? – с опаской спросил Горбовский.

– Кто – она?

– Субмарина. Тут направо пульт управления.

– Справа от пульта – ящик, – сказал Кондратьев. Было слышно, как Горбовский ворочается в кабине.

– Нашел! – радостно заявил он. – Все нести? Тут килограммов пять…

Кондратьев поднял голову:

– Как так – пять? Там должен быть маленький пакет

После минутной паузы Горбовский сообщил:

– Да, действительно. Сейчас несу.

Он выбрался из люка, держа в вытянутой руке пакетик с солью. Руки у него были в муке. Положив пакетик возле Кондратьева, он со стоном: «О мировая энтропия!..» – приноровился было снова лечь, но Кондратьев сказал:

– А теперь, Леонид Андреевич, принесите-ка, пожалуйста, лаврового листа.

– Зачем? – с огромным изумлением спросил Горбовский. – Неужели три взрослых человека не могут обойтись без лаврового листа?

– Нет уж, – сказал Кондратьев. – Я обещал вам, Леонид Андреевич, что вы хорошо сегодня отдохнете, и вы у меня отдохнете. Ступайте за лавровым листом…

Горбовский сходил за лавровым листом, а затем сходил за перцем и кореньями, а потом – отдельно – за хлебом. Вместе с хлебом он – в знак протеста – принес тяжеленный баллон с кислородом и язвительно сказал:

– Вот я принес заодно. На всякий случай, если надо…

– Не надо, – сказал Кондратьев. – Большое спасибо. Отнесите назад.

Горбовский с проклятиями поволок баллон обратно. Вернувшись, он уже не пытался лечь. Он стоял рядом с Кондратьевым и смотрел, как тот варит уху. Мрачный корреспондент Европейского информационного центра при помощи двух щепочек относил рыбьи внутренности к могильному камню.

Уха кипела. От нее шел оглушающий аромат, приправленный легким запахом дыма. Кондратьев взял ложку, попробовал и задумался.

– Ну как? – спросил Горбовский.

– Еще чуть соли, – отозвался Кондратьев. – И, пожалуй, перчику. А?

– Пожалуй, – сказал Горбовский и проглотил слюнку.

– Да, – решительно сказал Кондратьев. – Соли и перцу.

Женя кончил таскать рыбьи потроха, навалил сверху камень и отправился мыть руки. Вода была теплая и прозрачная. Было видно, как между водорослями снуют маленькие серо-зеленые рыбки. Женя присел на камень и загляделся. Океан блестящей стеной поднимался за бухтой. Над горизонтом неподвижно висели синие вершины соседнего острова. Все было синее, блестящее и неподвижное, только над камнями в бухте без крика плавали большие черно-белые птицы. От воды шел свежий солоноватый запах.

– Отличная планета – Земля! – сказал Женя вслух.

– Готово! – объявил Кондратьев. – Садитесь есть уху. Леонид Андреевич, принесите, пожалуйста, тарелки.

– Ладно, – сказал Горбовский. – Тогда я и ложки заодно.

Они расселись вокруг дымящегося ведра, и Кондратьев разлил уху. Некоторое время ели молча. Затем Горбовский сказал:

– Безмерно люблю уху. И так редко приходится есть!

– Ухи еще полведра, – сообщил Кондратьев.

– Ах, Сергей Иванович, – сказал Горбовский со вздохом, – на два года не наешься!

– Так уж на Леониде не будет ухи, – сказал Кондратьев.

Горбовский опять вздохнул.

– Может быть, и не будет. Хотя Леонида – это, конечно, не Пандора, и на уху надежда есть. Если только комиссия разрешит ловить рыбу.

– А почему бы и нет?

– В комиссии желчные и жестокие люди. Они наверняка запретят мне даже лежать. Они потребуют, чтобы все мои действия соответствовали интересам аборигенов этой планеты. А откуда я знаю, какие у них интересы?

– Вы фантастический нытик, Леонид Андреевич, – сказал Женя. – Я считаю, что ваше участие в Комиссии по Контактам – ужасная ошибка. Ты представляешь, Сергей: Леонид Андреевич со всем своим душистым букетом недостатков представляет человечество перед цивилизацией другого мира.

– А почему бы и нет? – рассудительно сказал Кондратьев. – Я очень уважаю Леонида Андреевича.

– И я его уважаю, – сказал Горбовский.

– Я тоже его уважаю, – сказал Женя, – но не испортил бы он первое впечатление у граждан Леониды.

– Первое впечатление уже испорчено, – заметил Горбовский. – Между прочим, и по моей вине тоже. Но дело не в этом. Вы за меня не беспокойтесь, Евгений Маркович. На благоустроенной планете я буду тих, как улитка.

– Но этого мало! Сергей, ты читал список вопросов, которые будут обсуждаться при первой встрече?

– Читал.

– Там не хватает одного вопроса.

Горбовский с интересом посмотрел на Женю.

– Какого? – осведомился Кондратьев.