Возвращение

А потом началось то действо, которое я подспудно, да и, чего там скрывать, с огромным, непреходящим вожделением ждал целый день. Настолько мне чудесной показалась предыдущая ночь и до такой степени невероятными перспективами рисовалась наступившая, помноженная как минимум на три. А если вспомнить ещё и про арифметическую прогрессию, да три умножить на три, то могло получиться девятикратное усиление чувственного банкета.

Вот только одну деталь, весьма немаловажную, из воспоминаний я непроизвольно упустил. Прошлой ночью, на пике удовольствия, а точнее говоря, как раз на подходе к этому пику – наступила полная тьма в сознании, тотальный провал в памяти. Мне показалось, что это было просто с непривычки или от излишней усталости, а оказалось…

Оказалось, что восприятие простого человека имеет свои пределы. Кто бы он ни был и что бы он собой ни представлял, он не может вознестись выше собственного тела. Пусть даже он собственник Первого или Третьего Щита, носитель прижившегося во внутренностях груана, владелец пышного имени Иггельд, хозяин уникальных возможностей, умения и способностей, обладатель, пусть и временный, трёх распрекрасных женщин – всё равно это не даёт ему право замахиваться на то, что доступно, наверное, лишь сущностям, сравнимым с богами.

Не рассчитано наше тело на подобное чудо. Причём не только моё тело и сознание пасовали, но и более чувственные тела женщин оказались невосприимчивы для несоизмеримого удовольствия.

Потому что уже на десятой минуте нашего соития мы все вчетвером провалились в полный мрак бессознательности.

И только утром, проснувшись и начав осторожно себя ощупывать и осматриваться по сторонам, мы поняли, что некое действо всё-таки продолжалось и потом, после рухнувшей на нас беспросветной пелены мрака. Об этом свидетельствовали слишком влажные, перекрученные простыни, обрывки двух одеял, разбросанные всюду подушки, опрокинутые иные предметы мебели, синяки у нас на телах (и это при невероятной регенерации тканей у меня и Светозарных!) и болезненная ломота в костях и мышцах.

Когда мы это всё осознали и сопоставили мнения – нам стало страшно.

Такого удовольствия – не хотелось. Потому что человек – это существо разумное, и если нечто происходит помимо его воли, а уж тем более помимо сознания, да ещё и не фиксируется памятью – тут впору провалиться в пропасть ужаса, раздвоения личности, полного сумасшествия и окончательной умственной деградации.

Что интересно – сделанные выводы были единодушными, и оспаривать их никто не осмелился. Единодушие оказалось полным, никто не возразил даже из чувства противоречия. А это, в свою очередь, пугало ещё больше. Поэтому даже итог наших рассуждений я подводил шёпотом:

– Девочки, что-то мы делаем не так. Или нечто творим, что делать вообще нельзя. При таких провалах памяти можно очнуться или полным «растением», или осознать себя зависимым, а то и рабом чего-то страшного и неизвестного.

– Вот и мне кажется, – подала голос деловая Снажа, – что сексом тебе, Миха, надо заниматься единовременно только с одной из нас…

– А остальные что делать станут? – интересовалась Всяна у сестры.

– Наблюдать и присматриваться к каждой детали.

– И как ты себе это представляешь? – повысила голос недовольная Ксана. – Неужели вы удержитесь и останетесь обе бесстрастными наблюдательницами, когда мы будем в кровати кувыркаться?

– Почему это сразу «вы»? – фыркнула Снажа возмущённо. – Или только тебе по плечу самые опасные и непосильные задачи? На кого жребий укажет, та и останется с Михой.

Глаза заблестели у всех трёх жён в преддверии острой перепалки, но я легко нашёл нужные доводы и резоны:

– Нашли о чём спорить! Мне кажется, уже сегодня мы насобираем груанов столько, что большая часть наших подруг и товарищей покинет каторгу. В крайнем случае уже завтра из нас здесь никто не останется. Поэтому предлагаю вам троим уже сегодня преспокойно отправиться по домам. Так вы сможете помочь друг другу, если у вас после выхода их лифтов начнутся некие трения с гаузами.

Двойняшки переглянулись, тогда как «старшенькая» сразу прочувствовала наибольшую опасность такого действа:

– Думаешь, я не догадалась, зачем тебе это надо?! Сразу! Ты хочешь нас спровадить, чтобы в этой спальне, на ещё не остывшей от нас кровати предаваться похотливому разврату с той подлой ведьмой! И не делай такие круглые глаза! У тебя все твои мысли на лбу написаны!

– Ну… знаешь ли! – только и смог я выдохнуть с возмущением. – До такого додуматься!..

– О-о! Ты ещё не то можешь! Я в этом не сомневаюсь! – Ксана первой сорвалась с кровати и с обиженным донельзя видом стала одеваться.

– Ну что ты её всё время дразнишь? – зашипела на меня Снажа. – Неужели трудно оставаться рыцарем до конца?

– Сам же напоминаешь, – вторила ей Всяна, – что завтра расставаться придётся! Мог бы последний день потерпеть и не злобствовать!

– Это я злобствую?! – поразился я от всей души, но меня уже никто не слушал, все деловито одевались и демонстративно разговаривали только между собой. – Ладно, ладно! Хотел вам приятные сюрпризы устроить, но теперь…