Возвращение

– Вы хотите сказать «Мулен Руж»? Чем же провинилась эта скоморошная мельница?

– От нее исходит ужасный соблазн…

– Для вас, мои благородные дамы?

– Для наших мужей, владыко.

– Мы вынуждены жить среди соблазнов мира сего, – пророкотал архиерей бархатным баритоном, – чтобы учиться им противостоять и совершенствоваться. Христос тоже жил среди людей, посещал пиры, сидел за одним столом с грешниками, разговаривал с блудницами, отечески наставляя их. Пусть и ваши мужья поступают так же, mes dames…

– Что и говорить, владыко, они каждую ночь беседуют в этом кафешантане с блудницами…

– Каков результат?

Дамы заговорили, перебивая друг друга.

– Известно какой – растление нравов!

– Деньги текут как вода, семейные устои рушатся.

– Мы терпели, пока француженка просто задирала свои юбчонки, но ведь этим она не ограничилась. Теперь она стала показывать…

– Что? – бровь епископа изогнулась как знак вопроса.

– Она показывает грудь в натуральном виде!

– Гм… да… – задумался архиерей, оглаживая бороду.

– Судьба наших семей, особенно мужей и сыновей, в ваших руках, владыко. Попросите губернатора от имени Церкви.

– О чем же?

– Чтобы он изгнал бесстыжую француженку из нашей губернии.

– Губернатор не сможет этого сделать, mes dames, – задумчиво произнес епископ. – Франция – наша союзница, может получиться международный конфуз. Я могу лишь просить губернатора от лица Церкви, чтобы он приказал закрыть француженке грудь. Удовлетворит вас это, mes dames?

– Что ж, хотя бы так, владыко.

– Я тотчас же поеду к его превосходительству, – пообещал епископ, прощаясь с дамами.

Через час архиерейская коляска подъезжала к губернаторскому дому.

Губернатор фон Вурменталь, как и преосвященнейший Серафим, был из кавалергардов, с таким же, как посмеивались острословы, «лошадиным образованием». За умение выкрутиться из любой ситуации его прозвали «русским Толейрантом». Следуя традициям щедринских помпадуров, Вурменталь умело управлял губернией, разделив общество на два сегмента. Один – для избранных – состоял из дворянских семей и местной бюрократии. Для них он устраивал балы и собрания, на которых произносил высокопарные речи, приводившие слушателей в восторг. «Он наш, – говорили о губернаторе помещики, – все будет по-старому, чинно и благородно». Другой сегмент объединял купечество и так называемую «передовую интеллигенцию». Перед ними произносились иные, весьма вольные, речи. «Губернатор-то либерал, – говорили левые, – не то что прежний пентюх».

Когда прибыл архиерей, барон был занят: полицмейстер Наливайко докладывал ему о последних городских происшествиях.

– Сегодня, ваше превосходительство, меня с утра осаждали бандерши с вопросами…

– Морального плана? – усмехнулся губернатор.

– Так точно, ваше превосходительство. Они спрашивали, можно ли у «девочек» с мягкой части тела смыть казенную печать? – полицмейстер хлопнул себя по заду, показывая, где именно стоят печати.

– Какую еще печать?

– Пьяные господа офицеры драгунского полка развлекались, ваше превосходительство. Представились медицинской комиссией, поставили печати на… в общем, велели не смывать до особого распоряжения.

– Безобразие! – возмутился губернатор. – Хороши господа офицеры! Сегодня же вызову командира полка, пусть найдет и строго накажет озорников. Печать со срамных мест немедленно смыть!

– Будет исполнено, ваше превосходительство!

Доложили о приезде архиерея. Губернатор велел просить.

– Ваше высокопреосвященство, благословите, – почтительно встал навстречу визитеру барон. – С чем пожаловали?

– По важному делу, ваше превосходительство, от имени Церкви.

Владыка обстоятельно изложил суть дела, не преминув рассказать о визите и просьбе знатных дам.

– Для меня это новость, – сказал губернатор. – Я видел только ножки мадемуазель Нана. Ничего другого она не показывала.

– Не на что и смотреть, ваше превосходительство, – вставил слово полицмейстер, – у наших барышень достоинства куда богаче…

– Гм… гм… – напомнил о себе архиерей.

– Владыка, в чем Церковь усматривает состав преступления?

– Как! А соблазн? А порочная жажда показывать, – да еще за деньги! – интимные места. А задирание подола блудницей в общественном месте? Не довольно ли срама?

– Тут вы правы, владыка. Полностью разделяю ваше мнение.

– Это прежде всего мнение отцов Церкви. Когда святитель Иоанн Златоуст стал Патриархом Константинопольским, то, увидев, как развращен мир, заплакал. Обличая византийскую императрицу Евдоксию за развод с мужем, он говорил: «Опять беснуется Иродиада и главу Иоанна просит!» Из Священного Писания мы знаем, что Господь неизменно наказывал людей за падение нравов. Там, где распущенность начинала зашкаливать, Бог отступал от погрязших в пороке народов, и силы зла поражали грешников.

– Приятно поговорить с образованным человеком. Жаль, ваше преосвященство, что служебная суета отнимает массу времени, не то мы бы могли чаще беседовать. Право, эти французы всегда были источником пороков.

– Не всегда, – возразил архиерей. – Франция была вполне добропорядочной страной. Вы читали роман Гюго «Отверженные»?

– Представьте, читал, – соврал губернатор.