Возвращение

В беккеровской лавке мы провели часть наших школьных лет. Там можно было купить все, что душе угодно: тетради, рисовальные принадлежности, сачки для ловли бабочек, аквариумы, коллекции марок, подержанные книги и «ключи» к алгебраическим задачникам. У Беккера мы пропадали часами; у него мы украдкой курили и назначали первые тайные свидания с ученицами городской школы. Беккеру мы поверяли наши тайны.

Входим. По углам несколько школьников быстро прячут в согнутых ладонях дымящиеся папиросы. Мы улыбаемся и слегка подтягиваемся. Подходит продавщица и спрашивает, что нам угодно.

— Мы хотели бы поговорить с господином Беккером лично.

Девушка медлит...

— Не могу ли я заменить его?

— Нет, фройляйн, — возражаю я, — вы не можете его заменить. Доложите, пожалуйста, господину Беккеру.

Она уходит. Мы с Альбертом переглядываемся и, довольные своей затеей, ждем, заложив руки в карманы. Вот будет встреча!

На дверях конторы звенит хорошо знакомый колокольчик. Выходит Беккер — щуплый, седенький и неопрятный, как всегда. Минутку он, прищурившись, глядит на нас, затем узнает.

— Смотрите-ка! — восклицает он. — Биркхольц и Троске! Вернулись, значит?

— Да, — живо откликаемся мы, ожидая, что тут-то и начнется.

— Вот и прекрасно! А что вам угодно? Сигарет?

Мы смущены. Мы, собственно, ничего не собирались покупать, нам это и в голову не приходило.

— Да, — говорю я наконец, — десяток сигарет.

Беккер отсчитывает нам сигареты.

— Ну, до скорого свидания, — кивает он нам и тут же собирается исчезнуть за дверьми конторы.

С минуту еще мы не трогаемся с места. Он оборачивается.

— Забыли что-нибудь? — говорит он, стоя уже на лесенке.

— Нет, нет, — отзываемся мы и выходим из магазина.

— Что ты скажешь? — говорю я Альберту на улице. — Он, очевидно, думал, что мы уезжали на увеселительную прогулку.

Альберт с досадой машет рукой:

— Осел, штафирка...

Мы долго бродим по городу. Поздно вечером к нам присоединяется Вилли, и мы всей компанией идем в казармы.

Вдруг Вилли отскакивает в сторону. Я тоже испуганно вздрагиваю. Знакомый звук летящего снаряда прорезает воздух. Мгновение спустя мы сконфуженно переглядываемся и смеемся. Это всего лишь трамвай взвизгнул на повороте.

Юпп и Валентин одиноко сидят в большом пустынном помещении. Тьяден вообще еще не показывался. Он все еще в борделе. Оба радостно приветствуют нас: теперь можно составить партию в скат.

За то короткое время, что мы не виделись, Юпп успел стать членом солдатского совета. Он попросту сам себя объявил им, потому что в казарме ужасный кавардак и никто ничего толком не знает. На первое время Юпп таким образом устроился. Его гражданская должность уплыла. Адвокат, у которого он работал в Кельне, написал ему, что новая канцеляристка великолепно справляется с работой и к тому же обходится дешевле, а Юпп на фронте, несомненно, несколько отстал от канцелярского дела. Господин адвокат от души об этом сожалеет, но времена нынче суровые. Он шлет господину Юппу свои наилучшие пожелания.

— Пакостная штука! — меланхолически говорит Юпп. — Все эти годы я только об одном мечтал — как бы убраться подальше от армии, а теперь вот радуешься, что тебя не гонят. Ну, пропадать так пропадать — ставлю восемнадцать!

У Вилли в руках выгоднейшая комбинация.

— Двадцать! — отвечаю я за него. — Ну, а ты, Валентин?

Валентин пожимает плечами:

— Двадцать четыре!

На сорока Юпп пасует. В эту минуту появляется Карл Брегер.

— Захотелось поглядеть, как вы живете, — говорит он.

— И ты решил, что мы, конечно, здесь, — ухмыляется Вилли, поудобнее усаживаясь на скамье. — Нет, знаешь, как ни верти, а для солдата казарма — истинная родина. Сорок один!

— Сорок шесть! — азартно бросает Валентин.

— Сорок восемь! — гремит Вилли в ответ.

Черт возьми! Игра становится крупной. Мы придвигаемся поближе. Вилли, прислонясь к стенке шкафа, в упоении показывает нам четырех валетов. Валентин, однако, зловеще ухмыляется: его шансы еще вернее — у него ничего нет в прикупе.

Как уютно здесь! На столе мигает огарок свечи. В полумраке чуть белеют солдатские койки. Мы большущими ломтями поглощаем сыр, который раздобыл Юпп. Юпп режет его клинковым штыком и по очереди всех нас оделяет.

— Пятьдесят! — беснуется Валентин.

Тут дверь распахивается настежь, в комнату врывается Тьяден.

— Зе... Зе... — заикается он. От страшного волнения на него напала икота. Мы водим его с высоко поднятыми руками по комнате.

— Что, девочки обобрали? — участливо спрашивает Вилли.

Тьяден отрицательно качает головой:

— Зе... зе...

— Смирно! — командует Вилли.

— Зеелиг... Я нашел Зеелига, — ликующе произносит наконец Тьяден.

— Слушай! — рявкает Вилли. — Если ты врешь, я выброшу тебя через окно.

Зеелиг был нашим ротным фельдфебелем. Скотина первоклассная. За два месяца до конца войны его, к сожалению, куда-то перевели, и мы до сих пор никак не могли напасть на его след. Тьяден сообщает, что он содержит пивную «Король Вильгельм» и что пиво у него высшей марки.

— Вперед! — кричу я, и мы всей оравой устремляемся к выходу.

— Стой, ребята! Без Фердинанда нельзя. У него с Зеелигом давние счеты за Шредера, — говорит Вилли.