Возвращение

Плату за вход не брали, на территории запрещались наркотики и спиртное, а также любые намеки на секс – даже поцелуи. «Никаких любовных игр» – гласило правило. К моему удивлению, курить разрешалось, и я не раз видел, как в жаркие дни подростки сидели на верхних ярусах с сигаретами в зубах.

Я никогда не бывал в Грин-Спрингс поздно вечером. Думал, что к ночи парк закрывается. Возможно, Натали, как помощник шерифа, обладала особыми привилегиями. Или же владелец попросту не заметил, как она туда пробралась, хотя парк находился прямо позади его дома. Посетители проходили через задний двор и попадали на длинный пирс, далеко выдававшийся в реку Ньюс.

Несмотря на уязвленную гордость, я по-прежнему хотел увидеться с Натали и, признав, что соскучился, я набрал ответ:

Буду через 15 минут.

Поеживаясь в тонкой ветровке – весной температура нестабильна, и на дворе снова похолодало, – я захватил ключи с бумажником и сел в машину.

* * *

Я примерно представлял, где находится Грин-Спрингс, но искал его дольше, чем рассчитывал. На «Гугл-картах» парка не оказалось, поэтому я изрядно поколесил по Джеймс-Сити[43], пока наконец не прибыл на место. Остановившись на покрытой гравием парковке, я сразу же заметил автомобиль Натали. Думал, сейчас появится владелец парка – проверить, кого это принесло так поздно, – однако свет в его доме не зажегся, тускло горела лишь настольная лампа на втором этаже.

Луна освещала мне путь по травянистому холму, полого спускавшемуся к реке. В соседнем доме залаяла собака, ненадолго заглушив серенады сверчков. Я шагал, вдыхая запахи сосновой хвои и свежескошенной травы.

Я добрался до низенького пирса, отметив, что полноводная Ньюс, в отличие от Брайсес-Крик, никогда не замедляла свой бег. Звезды отражались в набегавших волнах, и вода будто светилась изнутри. Однажды дедушка сказал, что Ньюс при впадении в залив Памлико – самая широкая река в Штатах, даже шире Миссисипи; здесь, в Джеймс-Сити, она простиралась всего на милю. Интересно, подумал я, борясь с дурным предчувствием, зачем Натали пришла сюда ночью?

Дальше вдоль пирса показались знакомые конструкции Грин-Спрингс, и я не смог сдержать улыбки. Место, где в детстве я бросал вызов страхам, ничуть не изменилось. Здесь по-прежнему не было перил, а также надежных лестниц между ярусами. Приходилось карабкаться по деревянным перекладинам, избегая торчащих гвоздей. В зимние месяцы владелец менял подгнившие доски и чинил прочие поломки, отчего Грин-Спрингс всегда выглядел недостроенным.

Я дошел до главного сооружения и поискал глазами Натали. Безуспешно. Пришлось тихо позвать ее по имени.

– Я здесь, наверху, – раздался голос у меня над головой.

Похоже, она залезла на второй ярус. Я взобрался туда; Натали, болтая ногами, сидела на краю дощатой платформы. Как и я, она пришла в джинсах и ветровке; рядом я заметил бутылку вина.

– Ты все-таки приехал, – с улыбкой обернулась Натали; ее глаза сияли в лунном свете. – Я уж решила, ты передумал.

– Я немного заблудился. Давно здесь не был.

Когда я уселся рядом, Натали глотнула из стаканчика. От нее пахло спиртным; бутылка, как я заметил, почти опустела.

– Как прошла поездка? – поинтересовалась Натали.

– Неплохо, – ответил я. – А зачем ты сюда пришла?

Она пропустила вопрос мимо ушей.

– Ты нашел дедушкин пикап?

– Ищу, – вздохнул я. – Я узнал, кто отогнал машину с парковки, но еще не успел его расспросить. Давно тут сидишь?

– Не знаю. Наверное, часа два. Я правда не помню. Который час?

– Почти десять.

– Поздновато, – изрекла Натали, снова глотнув из стакана.

Пьяной она не выглядела, однако бутылку почти опустошила, и я ощутил первый укол беспокойства. Что-то случилось – и мне это вряд ли понравится.

– Разве тебе не пора домой? – спросил я. – Отдохнуть перед работой?

– Завтра я не работаю. Мои смены сдвинулись, потому что другого помощника вызвали в суд давать показания. В итоге мне придется работать на выходных. А сегодня у меня вроде как субботний вечер.

– Ясно.

– Хочешь вина? – Натали протянула мне стаканчик.

– Спасибо, не хочу.

– Ладно, – пожала плечами она. – Жаль, не принесла тебе бутылочку «Инглинга».

Я молча вглядывался в ее профиль, стараясь понять и не понимая, зачем она позвала меня сюда.

Натали осушила стакан и долила туда остатки вина.

– Все хорошо? – спросил я. – Ничего не случилось?

– Ничего, – проговорила она. – Но у меня не все хорошо.

– Могу я чем-нибудь помочь?

Не ответив, Натали лишь горько усмехнулась и взглянула на содержимое стакана.

– Знаешь, а ведь я до наших прошлых выходных полгода не притрагивалась к спиртному. И вот снова пью – второй раз за неделю. Ты, наверное, думаешь, что у меня с этим проблемы?

– Я вовсе так не думаю, – возразил я. – Тебя явно что-то беспокоит.

– Пожалуй, – вздохнула Натали. – Я считала, у меня все схвачено, а теперь понимаю, как жестоко себя обманывала. – Она снова усмехнулась, отчего у меня сжалось сердце. – Прости, я несу какой-то бред.

Да, подумал я. Похоже на то.