Возвращение

Не столько физически, сколько интуитивно я ощутил тяжкий, наполненный страстей взгляд, что уперся мне в спину. Медленно, словно сквозь патоку, я, не поднимаясь с земли, развернулся, ощутив, как мое лицо обдало мерзостным зловонием разложения из оскаленной пасти огромного зверя, что застыл в считаных сантиметрах от меня. Зверь замер, подрагивая всем телом, словно гигантский спусковой механизм, словно пружина на взводе, готовый в считаные доли секунды сыграть грудой мышц, накрыв меня одним рывком.

– Тина? – с трудом выдавил я из себя слова. – Это вправду ты?

Мне так много нужно было сказать, я бежал, чтобы поговорить с ней, спросить что-то. Какая-то горечь подкатила к горлу, все внезапно стало каким-то пустым и мелочным, и даже это тоскливое узнавание, что сейчас вновь возникло между нами, даже оно не могло всколыхнуть ушедшие эмоции моей души.

– Привет, подружка. – С трудом удалось мне печально улыбнуться. – Не думал вновь увидеть тебя.

Тяжело, с выдохом и рывком я поднялся на ноги, так что наши глаза сошлись на одной плоскости. Долгим был этот взгляд… Очень долго мы молчали, окутанные дымкой магического тумана, отгородившись им от бренной действительности.

«Я скучала, – наконец пришли ко мне первые робкие слова той, кого я когда-то знал. – Мне было так тоскливо и одиноко в этой тьме, что это чувство стало сродни боли».

Она вновь замолчала, сделав круг вокруг меня, словно собираясь с мыслями и мягко и неслышно ступая когтистыми лапами по мостовой.

«Смерть, – вновь пришли слова. – Это смерть и боль, которая идет по кругу. С рассветом ты умираешь, чтобы вновь возродиться и вернуться к боли жизни с заходом светила. И никого. Понимаешь? Никого рядом, лишь незримые удары команд, понукающие тебя к убийству и туманящие разум ненавистью и злостью…»

«Прости. – Мне с трудом удалось сглотнуть ком, подкативший к горлу. – Это моя вина, это моим решением ты стала тем, кто ты сейчас».

«Ты думаешь, я была бы против? – Зверь заклокотал горлом, после чего дико взвыл и рванул когтями по камням, высекая тусклые искры. – Да я не жила никогда по-настоящему, а посему никогда и не рассчитывала умереть достойно! Я стала вампиром, когда мне не было еще и девятнадцати лет! Сколько себя помню, жизнь всегда била меня не щадя и наотмашь. Это другие знали любящих родителей, это другим было дано счастье стать родителями, это другим было позволено прижиматься теплом своего тела к любимому мужчине!»

Зверь погрузился в себя, раскачиваясь из стороны в сторону.

«Ты не поймешь этого, никто не сможет понять. – Зверь тоскливо взвыл. – Кто не жил, тот никогда не умрет по-настоящему».

Я опустил голову, мыслей ноль, впрочем, как ни странно, и эмоций. Я словно сам умер, не находя ответов и вопросов для нее. Не находя ничего в себе и целом мире вокруг. Что-то вновь жизнь тыкает меня, как нашкодившего котенка мордочкой, а я не в силах даже «мявкнуть», болтаясь безвольно в ее руках.

Туман, ночь, гарь от затухающих огней пожаров и мягкий, еле ощутимый шелест ленточек на курточке убитой девушки. У меня нет решения.

У меня нет верного решения.

Я вообще не знаю, зачем я и почему здесь и сейчас, зачем и почему она не там и тут, когда все хуже некуда, когда пусто внутри и нет слов.

Шаг. Шаг навстречу зеленой бездне затуманенных болью внутренней борьбы глаз печального и такого одинокого зверя. Шаг навстречу и в сторону от окровавленного и изорванного тела невинной девушки. Шаг в пустоту без мыслей и без чувств.

«Я иду к тебе, – все, что я мог выдать измученной душе, заточенной в теле зверя. – Иду».

Мы вновь срослись мыслями и пустотой внутри, прилипли взорами, где каждый хотел, но не мог сказать или добавить к уже произнесенному.

«Мне так жаль, Тина… – Кажется, слезы побежали по моим щекам. – Все так дико и нелепо».

«Не надо. – Зверь вздрогнул всем телом, запуская волну бугрящихся под серой слизкой кожей мышц канатов. – Так не должно быть».

«Нет. – Покачал я головой, сжимая кулак, в котором крупицей первозданной энтропии стало формироваться черное пятно непроглядной и ледяной тьмы. – Не должно, ты права, девочка, этого не должно было быть».

«Мне страшно, Ульрих». – Тело монстра сжалось.

«Не бойся. – Я смотрел на дрожащую руку, в которой формировались острые грани Копья Тьмы. – Теперь не будет боли».

«Ульрих!» – резанули ее слова ментальным криком.

Голова зверя в долю секунды осыпалась на камни прахом, тело, исторгнув из обрубка шеи зловонную слизь толчком неживого сердца, покачнувшись, завалилось наземь мешком прогнившего мяса, ну а следом и я рухнул безвольно, не в силах даже глаза закрыть, медленно наблюдая, как со смертью гончей испаряется марево серого тумана.

Не возьмусь сказать, сколько точно я там провалялся, пялясь в пустоту, но через какое-то время меня обступили бабули, испуганно прощупывая пульс и хлопая по щекам, чтобы привести в чувство. Они все суетились, что-то спрашивали, и, возможно, я даже что-то им смог ответить. Перед глазами все поплыло, накатила дикая непреодолимая усталость, и я с блаженством закрыл глаза, проваливаясь в небытие беспамятства.