Возвращение

Радж берет портфель и ставит его на столик. Черная кожа местами протерлась до основания, металлические замки и накладки потемнели от времени.

– Знаю, вид у него не слишком презентабельный, – замечает Радж. – Но портфель мне достался от отца. Он мне его подарил, когда я отправился в Америку.

Радж начинает ковыряться в замках, а Хелена спрашивает:

– Там, на семнадцатом этаже со мной был один человек…

– Барри Саттон?

– Мне не говорят, что с ним случилось.

– Они просто не в курсе. Он убит.

Она знала. Нутром чуяла – всю неделю, проведенную в роскошной тюрьме. И все равно для нее это удар. Хелена начинает плакать, лицевые мышцы сводит от горя, она чувствует, как натянулась кожа под швами на лбу.

– Мне очень жаль, – произносит Радж. – Он сам начал стрелять в спецназовцев.

Хелена утирает слезы и поднимает на него яростный взгляд:

– Ты-то каким боком во всем этом замешан?

– Уйти из слейдовского проекта на нефтяной платформе было величайшей ошибкой моей жизни. Но я думал, что он рехнулся. Мы все так думали. Через шестнадцать месяцев я проснулся ночью оттого, что у меня из носа шла кровь. Я не знал, что случилось и как это понимать, но все время, что я провел на платформе, превратилось в ложную память. Тогда я осознал, что вам удалось совершить нечто невероятное.

– То есть ты уже тогда осознал, что представляет собой кресло?

– Нет. Всего лишь заподозрил, что вы со Слейдом придумали способ изменять воспоминания. Мне страшно захотелось принять во всем этом участие. Я пытался отыскать тебя или Слейда, но вы оба как сквозь землю провалились. Когда СЛП наконец достиг масштабов эпидемии, я отправился к людям, которых, как я был уверен, моя история заинтересует.

– В DARPA? Как тебе такое могло в голову прийти?

– Правительственные агентства были в полном замешательстве. Эпидемиологическая служба изо всех сил искала несуществующий патоген. Физик из RAND[23] в своем докладе высказал гипотезу, что СЛП вызван микроскопическими дефектами в пространственно-временном континууме. А вот в DARPA мне поверили. Мы стали разыскивать жертв СЛП и беседовать с ними. Месяц назад я нашел человека, который заявил, что его отправили в воспоминание посредством кресла. Все, что он знал – это произошло в каком-то манхэттенском отеле. Я понял, что этим занимаешься или ты, или Слейд, или вы оба.

– И все-таки, почему ты отправился в DARPA?

– У них есть деньги и возможности. Я выехал в Нью-Йорк с группой специалистов. Мы пытались отыскать отель, у нас ничего не вышло. Только когда появился Биг-Бенд, до нас дошла информация, что спецназ нью-йоркской полиции планирует штурмовать здание в Мидтауне и что это может иметь отношение к СЛП. Наши люди взяли руководство операцией в свои руки.

Хелена смотрит через окно на реку, солнечные лучи греют ей лицо.

– Ты работала со Слейдом? – спрашивает Радж.

– Я пыталась его остановить.

– Почему?

– Потому что кресло представляет опасность. Ты им уже пользовался?

– Только включал несколько раз в тестовом режиме. Главным образом для того, чтобы разобраться в его возможностях. – Радж наконец справляется с замком на портфеле. – Слушай, я могу понять твои опасения, но и ты можешь нам очень сильно помочь. Есть еще столько всего, в чем мы никак не разберемся. – Он достает из портфеля целую пачку листов бумаги и бросает на столик.

– Что это? – спрашивает она.

– Твой контракт.

Она смотрит на Раджа.

– Ты что, не слышал, что я сейчас сказала?

– Они уже знают, что кресло позволяет вернуться в собственные воспоминания. И ты что, думаешь, они от него откажутся? Джинна в бутылку уже не загонишь.

– Это еще не значит, что я обязана им помогать.

– Но если ты согласишься, к тебе, как к гениальному изобретателю, будут относиться с величайшим уважением. Ты сможешь участвовать в принятии решений. И войдешь в историю. Это то, что мне поручено передать. Ну и как, ты согласна?

Хелена улыбается острой, как бритва, улыбкой:

– Можешь идти в задницу.

День 10

Снаружи идет снег, на оконном карнизе уже образовалась мягкая белая подушка. Машины на мосту еле ползут, а сам мост в зависимости от силы снегопада то исчезает из действительности, то возвращается вновь.

После завтрака Джессика отпирает замок и требует, чтобы она оделась.

– Зачем? – спрашивает Хелена.

– И без разговоров, – отвечает Джессика, в ее голосе впервые за десять дней звучит нечто похожее на угрозу.

Они спускаются на лифте в подземный гараж, где выстроились в ряд, сверкая чистотой, одинаковые черные внедорожники.

Они едут по тоннелю в направлении Куинса, как если бы им нужно было попасть в аэропорт «Ла-Гуардиа». Хелена подозревает, что им предстоит куда-то лететь, однако спросить не решается. Впрочем, они минуют аэропорт и едут дальше через Флашинг, сквозь разноцветье фасадов китайского квартала, пока не оказываются наконец среди невысоких офисных зданий, которые иначе как неприметными не назовешь.