Возвращение

Она написала матери о своей помолвке. Мерседес очень хотелось, чтобы Конча приехала на свадьбу, но мать уже была в годах и слишком уж опасалась пускаться в поездку, не в последнюю очередь думая о том, разрешат ли ей потом вернуться в Испанию. Мерседес все прекрасно понимала. За месяц до свадьбы из Гранады пришла посылка. Узнав неровный почерк матери на коричневой бумаге и увидев ряд марок с изображением головы Франко, зачерненных франкировальной машиной, Мерседес загорелась любопытством. У нее тряслись руки, когда она пыталась разрезать бечевку тупыми кухонными ножницами.

Внутри обнаружилась белая кружевная мантилья, которую Конча надевала на собственную свадьбу. Сорок пять лет она пролежала, завернутая в провощенную оберточную бумагу, и сохранилась, тогда как столько всего остального оказалось утеряно. Она была в целости и сохранности, разве что чуть потемнела от времени, и совершенно чистенькая. То, что мантилья не пострадала при пересылке, казалось едва ли не чудом. Внизу, под слоями коричневой бумаги, показался номер местной газеты Гранады, «Эль Идеаль», которым мать проложила бандероль. Мерседес сдвинула его в сторону, чтобы не повредить содержимое. Газета была месячной или двухмесячной давности, но она полистает ее позже. От одного ее названия в животе все перевернулось.

Еще внутри оказалось письмо от Кончи, а в конверте лежала незатейливая золотая цепочка без подвески.

«Ее я тоже надевала на свою свадьбу, – писала она. – Мне она досталась от матери, а теперь я передаю ее тебе. Раньше на ней висел крестик, но я его как-то сняла и, похоже, потеряла. Думаю, ты знаешь, как я отношусь к церкви».

Мерседес печалило не только то, что на свадьбе не будет Кончи, но и неодобрение, которое чувствовалось со стороны родителей ее жениха. Мерседес была иностранкой, а в те времена некоторые люди чужаков побаивались. Как по ним, так она чуть ли не с другой планеты прилетела. Их не радовало и то, что она была несколькими годами старше их сына, но к тому времени, как они стали мужем и женой, они немного смягчились.

Бракосочетание состоялось в регистрационном бюро Бекенхема. На невесте было простое хлопковое платье по фигуре с рукавами три четверти и длиной до колен, которое она сама и сшила; волосы забраны наверх на испанский манер, а на плечи ниспадала роскошная кружевная мантилья. Свидетельницей была Кармен, а гостями по большей части – испанские эмигранты, которые, как и Мерседес, остались в Великобритании.

Виктор Сильвестер, руководитель прославленного эстрадного оркестра, много раз видевший, как они танцуют, прислал молодоженам телеграмму, которую зачитали на скромном свадебном приеме, проходившем в местной гостинице: «Счастливой паре. Пусть ваш брак будет таким же идеальным, как ваш танец».

Глава 38

Мигель добрался почти до конца пачки писем. Соня видела, что у него в руках остался всего один листок. Время было за полночь, и Соня беспокоилась: вдруг он слишком устал и не сможет продолжить свой рассказ? История Мерседес, если добавить к ней было больше нечего, имела счастливую концовку; может, на этом и стоило бы успокоиться.

– Вы точно не слишком устали и не хотите прерваться? – с беспокойством спросила она.

– Нет-нет, – ответил он. – Это письмо я вам обязательно прочитаю. Оно было последним, пришло вскоре после ее свадьбы.

Англия стала для меня той тихой гаванью, в которой я так нуждалась. Я все еще во многом чувствую себя чужой, но добрых людей здесь в избытке.

Конечно, тем, что не дало мне сломаться и поддерживало мой дух с тех самых пор, как я сюда приехала, являются танцы. Мне казалось, что англичане не знают об испанцах ничего, кроме того, что их женщины танцуют в пышных платьях с оборками и щелкают кастаньетами. Выступления напоминают мне о том, кто я есть, и все же лучше об этом лишний раз не задумываться.